Гоните их прочь
Вначале, когда я слышал наставления, мне казалось, что сразу же буду их применять,
Как голодный человек набрасывается на пищу,
И я пытался их практиковать.
Позже, когда я слушал наставления, я не мог понять о чём речь,
Как будто слова эти были о чём-то мне чуждом,
И я не мог выпутаться из общепринятых представлений.
Сейчас, когда я слышу наставления, я чувствую отвращение,
Как тот, кого заставляют есть собственную рвоту,
И мне не хочется больше задавать вопросов.
В начале, когда я думал о Медитации, мне казалось, что чувства радости и блаженства переполняют меня,
Как при встрече мужчины и женщины с одинаковыми темпераментами,
И я пытался добраться до самой её сути.
Позже, когда я думал о Медитации, я чувствовал себя обессиленным и уставшим,
Как слабый человек, который тащит непосильную ношу,
И мои медитации становились всё короче.
Сейчас, когда я думаю о Медитации, мне кажется, что я не способен оставаться в ней ни на миг,
Как иголка которую пытаются воткнуть в камень,
И у меня нет больше никакого желания медитировать.
В начале, когда я думал о Поведении, мне казалось, что я стянут путами,
Как дикий конь, на которого накинули сбрую,
И я притворялся смирным.
Позже, когда я думал о Поведении, я чувствовал что волен делать то, что захочется,
Как пёс сорвавшийся с цепи,
И я освобождался от пут.
Сейчас, когда я думаю о Поведении, оно мне кажется не имеющим никакого значения,
Как для шлюхи которой уже всё равно,
И для меня больше не осталось ни счастья ни страдания.
В начале, когда я думал о Цели, мне казалось очень важным её достичь,
Как пройдохе важно расхвалить свой товар,
И я очень сильно хотел её и надеялся.
Позже, когда я думал о Цели, мне казалось, что она где-то далеко,
Как будто на другом берегу океана,
И у меня оставалось всё меньше решимости.
Сейчас, когда я думаю о цели, то она кажется мне недостижимой,
Как вору когда ночь уже на исходе,
И я лишился последних надежд.
В начале, когда я давал учения, я казался себе умным и важным,
Как красавица прогуливающаяся по рынку,
И мне хотелось учить.
Позже, когда я давал учения, мне казалось, что я хорошо знаком с предметом,
Как старик, снова и снова рассказывающий избитые истории,
И я был словоохотлив.
Сейчас когда я даю учения, я чувствую, что выхожу за границы дозволенного,
Как демон побуждаемый заклинаниями,
И мне очень стыдно.
В начале, когда я участвовал в диспуте, мне казалось, что я улучшаю свою репутацию,
Как тот, кто хочет изобличить зло через суд,
И я давал волю праведному гневу.
Позже когда я участвовал в диспуте, мне казалось, что занимаюсь поисками истины,
Как беспристрастный судья, ищущий подлинное свидетельство,
И я напрягал все свои способности.
Сейчас, когда я участвую в диспуте, мне кажется, что можно доказать истинность всего что угодно,
Как для вруна, путешествующего по легковерным деревням,
И я соглашаюсь со всем, что бы мне ни сказали.
В начале, когда я писал, мне казалось, что слова появляются сами собой,
Как у махасиддха пишущего дохи,
И это было для меня естественным.
Позже, когда я писал, у меня было чувство, что это я складываю вместе слова,
Как искусный стихоплёт пишет свою поэму,
И я старался подбирать красивые выражения.
Сейчас, когда я пишу, я чувствую тщетность этого,
Как человек, которому надо нарисовать карту места которого он не знает,
И я не извожу зря чернила и бумагу.
В начале, когда я встречал друзей, мне хотелось помериться с ними силами,
Как будто мы были лучниками, собравшимися на состязание,
И я любил их и ненавидел.
Позже, когда я встречался с друзьями, мне казалось, что мне подходят все,
Как шлюхе, которая попала на ярмарку,
И я дружил со многими.
Сейчас, когда я встречаю друзей, мне кажется, что не вписываюсь в людские собрания,
Как прокажённый, который осмелился пробраться в толпу,
И я предпочитаю быть в одиночестве.
В начале, когда ко мне приходили ученики, меня переполняло чувство собственной значимости,
Как слугу, который уселся на место хозяина,
И я старался на совесть.
Позже, когда ко мне приходили ученики, мне казалось, что мой ум и понимание могут принести им пользу,
Как гость по праву занимающий почётное место,
И я старался им помочь.
Сейчас, когда ко мне приходят ученики, я делаю вид, что сержусь на них,
Как демон живущий в пустынной местности,
И я гоню их прочь камнями.
(Патрул Ринпоче)
красил дерево, полянку, домик, зайчика и мамку.
под конец себя покрасил — в охуительно — прекрасный…
но, когда взглянул в палитру, то увидел, что две краски
израсходовал на все — в черно — белое говно!!))
Без обид..)) Но, где-то эта тема наверное всем близка… Был у меня друг, который говорил, что после полгода завязки с алкоголем становишься таким чистым, что аж противно — тянет опять забухать.
Жизнь человека сплошная борьба, поиск, стремление. Медитация, покой воспринимаются враждебно сознанием, как напоминание о смерти. Избыток энергии, форматы социума, воспитание требуют самовыражения, реализации, которые и приходят через сражения, победы. Необходимость постоянного действия, делателя становится болезнью общества — по сути своей человек во многом сейчас живет на бегу, хватая кусками еду, информацию, жизнь. То, что кажется жизнью — как переживание действий, эмоций и решений — всего лишь еще одна разновидность сна в быстрой фазе, когда картинки идут калейдоскопом и создается впечатление, что именно тебе решать — какая картинка будет следующая.
Когда насмотришься, нарешаешься, набегаешься, то тянет и посидеть спокойно, помедитировать. Аналогично и с мастурбацией))
У тебя просто страх потерять контроль, вот ты себе и доказываешь постоянно, что мне решать, что делать и куда сунуть!!!
Ты, в том виде, в котором ты себя подразумеваешь, как тело — ум, не можешь ничего контролировать и ничем управлять, так как даже малой толики себе не представляешь расстановку всех сил, чтобы материализовать в реальности другую картинку и пройти весь путь… Ты ведь даже своими функциями тела до конца не управляешь, что говорить об окружающем мире… Но, опять же все это имхо, сугубо мои вымыслы…
Просто так, в тему ко всему вышенаписаному стих хорошего поэта Кота Басе:
Я хотел бы помочь, только я не бог, богу некогда, он намотал клубок из ошибок, страхов, беды, вины, из сомнений и ран твоих нутряных, богу некогда, он тебе вяжет шарф, хочет петли накидывать, чуть дыша, хочет спицей о спицу стучать в тиши, никуда до осени не спешить. Я к его окну прижимаюсь лбом, я сегодня умею украсть клубок, пока Отче спит и не тянет нить, я могу клубок для тебя добыть. Пусть он катится в лес, в золотую мглу, ищет озера солнечную юлу, крутит вихри хвойные над водой, пусть заставит вспомнить, что было до. Может быть, на сказочном берегу ты поймёшь, как я тебя берегу, вспомнишь, как смеяться, лететь, дышать. Согревайся, счастливым не нужен шарф.
Я хотел бы помочь, только я не бог. Он связал клубок, я украл клубок, и тянулось время великих бед, чтобы нить тебя привела к тебе.
Так сиди на мостках, прославляя день, и болтай ногами в святой воде, обретай себя, не смотри назад.
Бог смеётся, он тоже устал вязать.
А по поводу твоих высеров — мне интересно почитать как материал, даже жаль что удаляют. Апофеоз бреда, но при этом вызывают какое-то злобное согласие. На формулировку мне пофиг — просто предъява, которую ты кидал некоторым авторам.