Мужские страхи

• Мы боялись оказаться несостоятельными, причем в разных областях: в профессиональной сфере, в сексуальной жизни, в жизни вообще.
• Наши претензии были завышены.
• Мы боялись потерять свой авторитет. Репутация в обществе, профессиональная квалификация и размер доходов чересчур нас заботили.
• Мы боялись стать посмешищем - и при этом верили любой, самой неправдоподобной лести.
• Мы опасались оказаться в подчиненном положении, поскольку победа - была нашей главной ценностью, а конкуренция - основным жизненным принципом.
• Мы боялись оказаться обманутыми. МЫ ожидали неблаговидных поступков от окружающих.
• Нас ужасало любое проявление собственной беспомощности.
• Мы боялись оказаться ненужными.
• Мы боялись остаться одинокими. Хотя мы старались не проявлять это внешне, одиночество мы воспринимали как страшную угрозу.
• Мы боялись стать объектом манипуляций, боялись, что нас кто-то использует для своих целей.
• Мы сами во многих ситуациях приносили себя в жертву.
• Мы постоянно сомневались в своей привлекательности, в том, что нас можно любить.
• МЫ провоцировали своей надменностью и грубостью в точности такие реакции женщин, каких МЫ ожидали.
• Мы боялись обнаружить свою слабость. Слабость была для нас синонимом женственности.
• Мы испытывали страх перед чувствами. Особенно мы боялись сентиментальных поступков.
• Мужские слезы нам были ненавистны, особенно собственные.
• Нам было трудно выразить свою симпатию, трудно показать кому-либо, что мы действительно ценим или даже любим.
• МЫ боялись потерять работу.
• Безработица и изменение социального статуса, понижение в табеле о рангах для нас означало потерю власти.
• Делая карьеру, мы удовлетворяли НАШУ потребность быть (или казаться) компетентным и властвовать. Потеря работы была для нас катастрофой мирового масштаба.
• МЫ боялись импотенции. Среди нефизиологических причин мужской несостоятельности первое место занимают душевные переживания: страх, что у нас может не получиться, постоянные стрессы на работе и ссоры с любимой.
• МЫ боялись потерять свободу (ощущение свободы).
• Мы чувствовали себя независимыми даже после того, как создали семью.
• До тех пор, пока отношения худо-бедно существовали, нас все устраивало. Более того, мы часто надеялись то, что конфликтные ситуации решатся сами собой. Тем тяжелее нам было справиться с последствиями нашего «внезапного» ухода.
• МЫ игнорировали возникающие проблемы, не считая нужным их решать. Мы с удовольствием перекладывали всю ответственность за отношения на женщину.
• МЫ боялись подпустить женщину слишком близко.
• Влюбленная женщина была готова раствориться в НАС. Ей было «жизненно» необходимо знать, где МЫ находимся каждую минуту.
• Мы этого боялись, нам казалось, что такое поведение связывает нас по рукам и ногам, мы теряем свою свободу, а в слишком сильных объятиях можно и задохнуться.
• МЫ испытывали страх возраста, боялись старости.
• Нам не чужды были переживания по поводу собственной внешности и здоровья. Намечающаяся лысина, пробивающаяся седина, появившийся животик, боли в районе печени или поясницы воспринимались нами главным образом как признаки надвигающейся старости на фоне незначительных достижений в жизни.
• Нам невыносима была мысль о поражении, потому что проигрывает тот, кто слабее. Этим страхом как раз и объяснялись все основные «непредсказуемые и непостижимые» проявления НАШЕГО характера, то огромное количество блоков и барьеров, которые МЫ выстраивали между собой и миром.
• МЫ боялись быть (или слыть) неудачником. Это означало бы публично признаться в своей несостоятельности.
• Мнение, высказанное кем-то вслух, могло повергнуть нас в состояние глубокой депрессии. И надолго отбить охоту вообще что-либо предпринимать.
• МЫ боялись быть откровенным. Быть откровенным – означало быть уязвимым, незащищенным, рисковать подвергнуться боли и показать свою слабость.
• МЫ боялись показаться смешным. Не дурачиться в веселой компании, а действительно быть смешным. Быть жалким посмешищем.
• НАШЕ желание и умение подшучивать над другими - было ни чем иным, как проявлением страха самому попасть под обстрел чужих острот.. Запретными темами для шуток даже наедине считались наши сексуальные возможности, интеллект и материальная состоятельность.
• Страх быть смешным не позволял нам признаться, что мы действительно любим женщину. Потому что это «слюни и сопли», не свойственные настоящим мужикам. Действительно, куда безопаснее обсудить пикантные сальности секса, чем признаться, что сходишь с ума от любви.
• МЫ стеснялись, наша показная бравада, развязность, грубость – были всего лишь способом прикрыть НАШУ нерешительность, особенно в интимных моментах.

НАШИ страхи, а также стремление их спрятать, двигало НАМИ, когда МЫ хотели заставить всех верить, что МЫ:
• - всегда в хорошем настроении;
• - не знаем сомнений или неуверенности;
• - все можем делать и все делаем;
• - не знаем усталости или утомления;
• - довольны каждый вечер;
• - никогда не нуждаемся в совете;
• - никогда не просим помощи;
• - хотим все испытать сами;
• - не имеем слабостей;
• - не интересуемся трудностями других.
• Мы скрывали НАШИ эмоции
• Мы скрывали НАШИ переживания
• Мы скрывали НАШИ страхи
• Мы испытывали страх показать свой страх
• Мы пытались соответствовать общепризнанным канонам мужественности
• Мы считали что мужчина не должен показывать свой страх, боль, переживания
• Мы считали что мужчина должен быть всегда смелым, стойким и ничего не бояться
• Мы боялись ситуаций, в которых мы могли бы показать свой страх
• Мы избегали ситуаций, в которых мы могли не справится с контролем своего страха
• Нас воспитывали что мы всегда должны побеждать
• Нас воспитывали что мы должны защищать женщин.
• Мать нас воспитывала что мы должны слушаться женщин и удовлетворять их прихоти и желания.
• Нас воспитывали что мы сильный пол, поэтому мы должны уступать женщинам.
• Нам внушали что мы должны заслужить любовь и уважение у женщин.
• Нам внушали, что мужчина может быть любимым только тогда, когда он будет мужественным, будет стойко переносить все лишения и трудности, стойко переносить боль физическую и душевную, демонстрировать смелость
• Мы должны были всегда и всюду доказывать свою силу, свою стойкость, свою целеустремленность.
• Нас пугала необходимость борьбы и преодоления, ведь мы понимали, что подавляющее большинство мужчин обречены на проигрыш.
• Побежденные, мы искали компенсацию в стремлении властвовать над женщинами, детьми или подчиненными.
• Мы избегали оказываться наедине с чрезвычайно привлекательной женщиной.
• Мы боялись не понравится и не удовлетворить женщину.
• Мы боялись оказаться хуже чем есть или чем мы себе представляем.
• Мы искали слабые себя, чтобы на них отыграться.
• Мы искали хуже себя чтобы на их фоне выглядеть лучше.
• Мы боялись не оправдать ожиданий родителей, своего повседневного окружения и женщин, что превращало нас в агрессивных невротиков, попавших в заколдованный круг страхов перед новыми возможными неудачами.
• Мы боялись неудач.
• Мы боялись сделать ошибку.
• Мы боялись выглядеть глупо.
• Мы боялись, что кто-нибудь/все узнают о наших ошибках и неудачах
• Жесткость по отношению к себе и к окружающим мы считали добродетелью и, напротив, свои чувства - слабостью, которой не следует доверять.
• Мы считали, что не имеем права и боялись доверительно демонстрировать свои эмоции и слабости.
• Женщины внушали нам страх именно потому, что не скрывали свой внутренний мир.
• Женщины доверяли своим ощущениям и стремились установить духовную близость с собеседником, что мы воспринимали как угрозу.
• Выходом из такой ситуации для нас являлся выбор более молодой, подчиненной или зависимой материально партнерши.
• От женщины же, которая ни в чем не уступала нам и ощущала себя равной нам, мы бежали: она нас пугала.
• Основным доводом в пользу своего превосходства мы считали собственную агрессивность, хотя агрессия на самом деле - продукт страха.
• Оценивая свой внутренний мир, мы понимали, что мы нерешительны и не уверены в себе, и опасаемся, как бы это не обнаружила сильная женщина.
• Мы воспринимали женщин чрезвычайно ограниченно - придумали некий женский образ, не имеющий ничего общего с теми реальными женщинами, на которых проецировалось наше искаженное восприятие.
• В нашем представлении формировались два очень противоречивых клише: женщина для нас должна быть одновременно и блудницей и святой.
• При этом мы постоянно путали роли, в которых должна выступать наша спутница, и превращали совместную жизнь с нами в ад для женщины.
• Будучи не в состоянии реалистично оценить ни себя, ни окружающий мир, МЫ нуждались в подчиненной женщине для того, чтобы избежать своих скрытых внутренних сомнений
• Если же женщина переставала демонстрировать нам свое подчиненное положение, мы начинали воспринимать ее как сильную и опасную.
• Мы испытывали существенные трудности в своих отношениях с женщинами, трудности, которые могли быть правильно охарактеризованы понятием "страх"; при этом мы вытесняли его из сознания.
• Мы считали страх или неуверенность негативным, недостойным мужчины.
• Наши страхи оставались почти всегда скрытыми.
• Пытаясь разобраться в своем поведении, мы очень редко могли распознать свой страх или по-настоящему принять его в расчет.
• Нам тяжело было признаться в наличии страхов в себе
• Страх был табу для НАС; вплоть до того, что МЫ даже самим себе не признавались, что МЫ его испытываем.
• Мы скрывали или маскировали страх, поскольку он мог повредить репутации.
• Во всех случаях мы сохраняли притязание на то, чтобы быть сильным полом.
• Страх никогда не бывает проявлением силы.
• Страх заставлял НАС искать компенсации - бегство в бесцельную деятельность, в работу, злоупотребление пищей и алкоголем или какие-либо другие занятия - все это подготавливало путь к одиночеству.
• Страх делал нас недоброжелательным и циничным.
• Для того чтобы бороться со своими страхами, мы использовали обычно два метода, одинаково неадаптивных:
• - МЫ избегали ситуаций, в которых могли бы испытать страх, и скрывали это, поскольку, как и страх, бегство тоже относилось к немужественным качествам.
• - МЫ избегали разговоров на смущающие нас темы.
• Чтобы быть или казаться "бесстрашными", МЫ напрочь зачеркивали для себя области, где страх мог бы проявиться, и довольствовались узкой и привычной для НАС колеей, в которой чувствовали себя относительно спокойно. • Демонстрируя свою независимость и мужество в одиночку, борясь с самим собой, горной вершиной, лодкой или джунглями, мы старались доказать самим себе что мы не знаем страха.
• В детстве нас не одобряли и наказывали, когда мы начинали проявлять слабость, плакать, уступать или идти на компромисс с неблагоприятными обстоятельствами.
• Родители хотели видеть нас какими угодно, но не мягкими и слабохарактерными.
• В нас поощряли проявление твердости, стойкости, выносливости, храбрости, жестокости, агрессивности, и одновременно требовали послушания.
• Со временем мы усваивали положение, что жесткость и замкнутость являются мужскими добродетелями, и такое поведение поощряется.
• В детстве мы играли в игры, где на первом месте были конкуренция, успех и стремление быть первым.
• В детстве нас утешали реже и не так, как девочек;
• Нам, мальчикам, не внушали отрицательного отношения к буйному поведению вплоть до откровенных проявлений агрессивности, и за это нас реже наказывали;
• Нас ласкали крайне редко;
• От нас настойчиво требовали достижения успехов в разных областях;
• Нас меньше ограничивали жесткими правилами;
• Нас строже наказывали, а тех, кто проявлял чувство страха, наказывали очень строго.
• Мы были лишены чувства надежности и защищенности, которое дает физический контакт с родителями, из-за этого у нас возникает чувство страха и неуверенности
• Детьми и юношами мы испытывали дефицит любви.
• Путь мужчины к жестокости представляет собой одновременно и путь через страх.
• Мы реагировали на страх агрессией или жестокостью.
• Так вытеснялись мягкие, нежные черты НАШЕГО характера, те свойства, которые могли бы противостоять неуверенности, волнениям и страху. Вытеснялись до тех пор, пока не становились "темной стороной души, темной стороной Луны, которую мы никогда уже не увидим".
• В современном обществе шло соперничество за социальное и политическое равноправие; мужчины и женщины выступали как непримиримые противники в борьбе за власть в государстве и в обществе.
• Здесь МЫ, как мужчина, обычно сталкивались с сильными женщинами.
• Такое знакомство нас ошеломляло; мы выбирали при этом оборонительную тактику себе во вред;
• Мы приспосабливались к этой новой женской сущности и вооружались.
• Мы создавали оборонительную стратегию, стратегию собственной борьбы против сильных женщин.
• Общение с уверенной в себе женщиной заставляло нас сильно сомневаться в себе, ведь мы вооружены для мужских игр за господство или знаем, как можно избежать борьбы за установление ранга.
• Мы были приучены играть и бороться "по мужским правилам".
• Но женская сила была мало похожа на мужские стратегии противоборства, поэтому она ставила нас в тупик.
• Подчиняться сильной женщине намного опаснее: из-за этого наш внутренний мир оказывается в опасности.
• Быть подчиненным мужчине - с этим МЫ еще могли смириться, но подчиняться женщине, представительнице слабого пола... Это выходило далеко за рамки одного конкретного поражения!
• Поэтому в ход пускались все возможные методы защиты, которые должны были выглядеть как "мужское превосходство", но на самом деле вели нас к изоляции и одиночеству.
• Страх перед сильной женщиной переходил в страх перед женщиной вообще, в результате чего мы в общении с любой женщиной всегда оставались в проигрыше.
• В женщинах Нас многое выводило из себя. Список проявлений эмоций женщин, которые могли бы лишить покоя мужчин, очень длинный. Он включает в себя даже смех.
• Простой женский смех мог лишить нас уверенности.
• Мы могли полностью потерять над собой контроль и забыть, что мы хотели или должны были сделать.
• Мы очень боялись, что нас могут высмеять, даже если не было никаких причин считать нас самих смешными.
• Если нам однажды показалось, что данная женщина обладает силой и может лишить нас уверенности (что, конечно же, не одно и то же), то мы и в дальнейшем остерегались ее.
• Мы боролись с ней, подобно тому как боремся со своими недостатками.
• Мы искали возможности сблизиться с ней и в тоже время не хотели такого сближения, МЫ наблюдали за ней, интересовались ею или действовали согласно такой стратегии, которая привлечет к нам ее внимание.
• МЫ боялись пронизывающего взгляда некоторых женщин, который, МЫ видели и знали, был вовсе не знаком любви
• Этот взгляд действовал на НАС хуже, чем распекающий НАС начальник.
• Под воздействием ее взгляда у нас возникала единственная мысль - убежать!
• Это выражалось в том, что мы отводим взгляд в сторону и слишком долго смотрелт в окно.
• Мы рассматривали ногти на руках, чего обычно никогда не делаем. Или начинаем поминутно проверять, пишет ли наша шариковая ручка. Все это возможные пути отхода, когда в буквальном смысле бежать из помещения невозможно.
• Стремление убежать, которое мы пытались скрыть, становилось очевидным тогда, когда в ответ на дружелюбный взгляд женщины МЫ вдруг резко вскидывались: "Что за вопрос следует нам решить? У меня очень мало времени".
• Судорожно растянутые в подобие улыбки губы сопровождали эту короткую реплику, служащую ответом на взгляд, располагающий к общению.
• Это ответная реакция, бегущего от силы, которая в сконцентрированном виде передается нам этим взглядом.
• Мы боялись возможности нашей собеседницы заглянуть нам в душу и обнаружить там образ человека мелкого и пугливого - ту самооценку, которая и заставляет человека скрывать свой внутренний мир.
• Мы боялись, что возведенный нами импозантный фасад будет разрушен.
• Нам казалось, что не только одна конкретная сильная женщина, но и все остальные могут нас точно так же разоблачить.
• К тому же возникал страх оказаться в зависимости перед кем-либо, кто сумел заглянуть к нам в душу.
• Мы услужливо выполняли желания того, кто, по нашему мнению, моиг раскрыть нашу сущность, или, наоборот, со всей силой сопротивлялись, в обоих случаях желая только предотвратить разоблачение.
• Мужчина, который не может выдержать взгляда женщины, особенно сильно боится стать посмешищем.

• В отношениях с женщинами мы боялись:
• - быть отвергнутыми;
• - стать зависимыми;
• - оказаться ненужными;
• - оказаться брошенными или униженными;
• - оказаться в подчинении;
• - не соответствовать чрезмерно высоким требованиям, предъявляемым к ним женщинами.
• Мы также испытывали страх перед сексуальными отношениями, откровенностью, чрезмерной близостью;
• Мы боялись стать счастливыми.
• Счастье ассоциировалось у НАС с безмятежностью, расслабленностью, которые в свою очередь воспринимались как недопустимо опасная уязвимость.
• МЫ не должны были кайфовать или раслабляться, а должны были всегда быть начеку.
• МЫ боялись расслабиться, расслабиться для НАС означало перейти в какой-то такой режим функционирования, в котором МЫ не готовы будем мгновенно отразить опасность.
• Женщины, которых уважают, желают и боятся, - вот источник и восхитительных переживаний, и глубокого разочарования.
• Потому что они делают мужчин счастливыми - и вместе с тем зависимыми от себя. Женщина может привнести в жизнь мужчины "бесконечное множество наслаждений и блаженство".
• Но одна только угроза того, что она все это может забрать назад, заставляла нас уйти в свою раковину.
• Особенно сильно действовал на нас разрыв значимых для НАС отношений с женщиной.
• Переживая эту боль, мы узнали, что многие свойства женщин в реальности отличаются от того, что мы сами себе придумали, основываясь на своих прежних представлениях.
• "Женщины устроены по-другому" - это открытие вызвало НАШ страх перед ними.
• МЫ по-мужски последовательно разрабатывали новые стратегии защиты - вместо того, чтобы пересмотреть основы своих воззрений.
• Это неизбежно вело нас к новым заблуждениям, в основе которых лежали наши многочисленные страхи.
• Мы часто сомневались в том, действительно ли нас любят.
• Втайне мы придерживались своего мнения о том, почему именно нас выбрала наша жена, но нам редко приходило в голову, что какие-либо наши человеческие качества оказали на этот выбор решающее влияние, в чем наше преимущество.
• Нас постоянно волновал вопрос, действительно ли нас любят, и к этому вопросу мы возвращались постоянно.
• В глубине души мы были не уверены в НАШЕЙ собственной ценности.
• МЫ не знали почему и за что другой человек должен любить или ценить нас.
• Нам хотелось быть убежденными в том, что в нас нуждаются.
• Мы хотели быть уверенными, что нужны как кормильцы, как защитники, как умеющие работать или, наконец, как приносящие удовольствие.
• Ясность и простота таких отношений вносили спокойствие в нашу душу. Если в нас нуждаются, значит в мире, который нас окружает, все в порядке.
• МЫ предпочитали оставаться на устойчивой почве, которую обеспечивала наша "практическая ценность". • Если женщины заменяли ожидаемое от них поведение совсем другим, мы терялись.
• МЫ упрекали женщину в непоследовательности, пытаясь таким образом "откорректировать" ее поведение, заставить ее быть менее пугающей.
• МЫ обманывали сами себя, потому что даже очень последовательная женщина в глубине все равно оставалась женщиной и своих "пугающих" качеств не утрачивала.
• Многие жесты и привычки женщин заставляли нас волноваться, потому что не соответствовали нашим ожиданиям; однако, привыкнув к изменениям, мы быстро успокаивались.
• Угнетающая нас необходимость в любой ситуации действовать согласно мужским канонам постепенно ослабевала.
• В сексе мы боролись со своей несостоятельностью столь же часто, как и получали наслаждение.
• Мы чувствовали себя в этой области подчиненными женщинам.
• Женщины обладают лукавством, искусством обольщения и страстностью - то есть именно теми свойствами, которые так нравятся мужчинам, когда они встречаются с подобными героинями в фильмах или книгах.
• Но в реальности именно эти их качества заставляли нас спасаться бегством, потому что наша сексуальность - нечто робкое и скрытое, какие бы подвиги мы сами себе ни приписывали.
• Если мы находили со своей партнершей удовлетворяющие обоих формы сексуальности, то огромное напряжение, которое возникало в начале отношений, снималось.
• В сексуальных отношениях скрытые страхи оказывали особенно вредное воздействие, сдерживая взаимное доверие и близость, возникающие при физическом контакте, или даже мешают их возникновению.
• Если мы догадывались или даже ясно осознавали, что боимся сильных женщин, то мы находили способ бороться с этим препятствием. Самый, по нашему мнению, мужественный вариант - это воевать с сильными женщинами и победить их!
• На работе или в кругу друзей нам предоставлялось много шансов поставить на место самоуверенных и независимых женщин. Можно было их высмеять, или воспрепятствовать их повышению по службе, даже если они нам и не конкуренты.
• Одна из причин того, что мы испытывали тревогу, общаясь с женщинами, - это то, что женщины все реже и реже демонстрировали подчинение.
• Мы ненавидели быть неправыми;
• Мы ненавидели, когда нам говорят, что мы не правы;
• Мы ненавидели даже саму мысль о том, что мы можем быть не правы;
• Больше всего мы ненавидели, когда женщины узнавали раньше нас, что мы не правы.
• Мы часто неверно истолковывали женские предложения, советы, реакции и воспринимали их как критику
• Когда женщина нам говорила "Любимый, почему бы тебе не остановиться и не спросить дорогу?" – мы слышали "Ты глупец. Ты заблудился. Тебе нельзя доверять".
• Когда женщина нам говорила "Мне что-то не хочется есть эти блюда". – мы слышали "Ты ошибся. Ты выбрал плохой ресторан. Ты не угодил мне".
• Когда женщина нам говорила "Мне хотелось бы больше времени проводить наедине с тобой".– мы слышали "Ты плохой. Ты не удовлетворяешь меня. Я несчастна с тобой".
• Когда женщина нам говорила "Может быть, если ты поговоришь со своим шефом и объяснишь ему ситуацию, он перенесет сроки твоего проекта". – мы слышали "Ты неудачник. Ты не можешь ничего сделать вовремя
• Когда женщина нам говорила "Почему бы тебе не сделать это по-другому?" – мы слышали "Ты все делаешь неверно. Ты ничего не можешь решить сам".
• Когда женщина нам говорила (В постели.) "Дорогой, немного помедленнее. Подожди немного".– мы слышали "Ты плохой любовник. Ты не знаешь, что делаешь".
• Чтобы быть хорошим, мы должны были делать все хорошо и правильно.
• Наша самооценка базировалась на наших достижениях и способностях.
• Наша самооценка напрямую зависела от наших достижений.
• Поэтому, когда женщина призывала нас сделать что-нибудь хорошо, мы реагировали агрессивно.
• Мы интерпретировали эти слова следующим образом: "Ты сделал это плохо. Поэтому ты плохой мальчик".
• Обычно мы даже не слышали ее предложений или комментариев. Восприняв изначально ее слова как неодобрение, мы выпускали на волю эмоции и "взрывались".
• Женщина ожидала вежливого ответа, а мы чувствовали в ее словах угрозу и обвинение.
• Нам трудно было извиниться, потому что для нас попросить прощения - означало признать, что мы совершили ошибку, а значит, мы плохи.
• Мы считали, что читать книги по самосовершенствованию или пойти на консультацию - значит признать, что мы делаем что-то неверно и, следовательно, мы плохой.
• Мы были убеждены, что мы всегда знаем, что делать, мы интерпретировали женские замечания как свидетельство их недоверия, или точнее - неверия в них.
• Нам с детства прививали мысль, что мы должны все знать и все уметь, поэтому мы очень нуждались в признании и похвале не столько ради поддержки нашего достоинства, сколько ради нашего психологического комфорта.
• Мы нуждались в поддержке и в похвале.
• Мы ненавидели, когда женщины расстраивались или нервничали.
• Когда женщина делилась с нами своими проблемами, которые расстраивали ее, мы слышали:
• - "Помоги мне!"
• - "Спаси меня!"
• - "Сделай это для меня!"
• Когда женщина просто хотела, чтобы ее:
• - успокоили,
• - пожалели,
• - обняли,
• - выслушали,
• - утешили
• - и сказали, что все будет хорошо.
• Вместо этого от НАС она получала:
• - совет,
• - вопросы,
• - нотации,
• - упреки за плохое настроение.
• Женщина хотела любви а мы отвечали логикой.
• Мы раздражались, когда женщина обсуждала с нами свои проблемы или демонстрировала свою беспомощность.
• Мы сердились не на женщину - мы злились на себя, потому, что:
• а) чувствовали ответственность за принятие решения;
• б) не могли найти решение и чувствовали себя глупо, как будто подвели женщину
• Мы всегда ьыли ориентированы на принятие решения.
• Когда наша женщина была расстроена или нервничала, мы думали, что каким-то образом являемся причиной ее боли и что, следовательно, мы плохой.
• Мы чувствовали свою ответственность за женскую боль или вину за то, что не можем избавить от нее, даже если эта боль не имела к нам никакого отношения.
• Когда мы видели переживания женщины, мы ругали себя, считая себя причиной женской боли, а в результате начинали злиться на женщину за то, что она поставила нас в ситуацию "психологического дискомфорта".
• МЫ любые жалобы воспринимали исключительно как "Пойди и сделай что-нибудь!", даже когда от НАС не требовали и не собирались требовать конкретных действий.
• МЫ считали себя полностью ответственным за состояние и самочувствие НАШЙ женщины, поэтому ее плохое настроение или жалобы лишний раз показывали НАМ: Ты не можешь! Ты не справляешься! Ты плохой!
• Для женщины же близкие отношения означали возможность делиться наболевшим, и это "делиться" далеко не всегда включало в себя просьбу вмешаться и все исправить.
• МЫ не видели смысла такого общения, МЫ не понимали: если никакого решения от НАС не ждут, ДЛЯ ЧЕГО тогда вообще НАМ это рассказывают? Зачем тратить время на чтение условий задачи, решать которую НАМ не нужно?
• Мы чаще всего выражали НАШУ растерянность через раздражение и злобу, это был самый безопасный путь для нас.
• Когда мы злились в ответ на женские жалобы, мы испытывали на самом деле страх, растерянность, беспомощность, боль, вину или что-либо еще, а не злость.
• Мы часто принимали нервозность женщин за истерику, оценивали их состояние гораздо серьезнее, чем оно было на самом деле, и пугались, что, если женщина начала рыдать, то это уже не остановить.
• Для нас выражение таких чувств, как беспомощность или страх, было возможно только в случае, если наши дела действительно были плохи.
• Видя женщину расстроенной, мы решали, что у женщины должно быть, нервный срыв! Мы не понимали, что женщины могут глубоко переживать что-либо, не выходя при этом из эмоционального равновесия.
• МЫ не могли успокоить плачущую женщину, МЫ ее боялись!
• Женщине, может быть, требовалось всего-то пять минут любви, внимания, а мы вели себя так, будто она собирается в двенадцатичасовой эмоциональный марафон.
• Мы не понимали, что женщины обладают гораздо большей эмоциональной гибкостью, чем мужчины, и способны быстро восстанавливать свои душевные силы.
• Это означало, что женщина, которая только что плакала, может в следующий момент быть готовой заняться любовью.
• Только что она злилась, а через минуту уже все простила.
• Для нас нужно гораздо больше времени, чтобы перейти из одного эмоционального состояния в другое.
• Мы чувствовали себя комфортно, действуя в определенных рамках.
• Мы были не способны интерпретировать слова - мы все понимали буквально
• Мы самоутверждались в первую очередь через свою работу и свои достижения. Если мы испытывали трудности на работе и были не уверенны в своих возможностях достичь успеха, мы не могли сконцентрировать свое внимание на отношениях с женщиной.
• Первостепенная зависимость нашей самооценки от успехов на работе являлась причиной большей подверженности нас болезням, связанным со стрессом,
• Инфаркты, инсульты, высокое кровяное давление, алкоголизм и наркомания - все это становилось последствиями чрезмерной нервозности, переутомления, неумения расслабиться.
• Нам было сложнее переключаться от мыслей к чувствам, чем женщинам.