Внутренние конфликты
Время чтения:
27 минут
• Мы были слепы в отношении НАШИХ внутренних
противоречий, очевидных для всех окружающих.
• МЫ не желали признавать НАШИ внутренние противоречия.
• МЫ уклонялись от разговора, когда НАМ указывали на НАШИ внутренние противоречия.
• МЫ боялись той внутренней силы, которая разрывала НАС на части.
• МЫ вкладывали поразительное количество энергии и ума в отчаянные попытки «решить» конфликты или, более точно, отвергнуть их существование и создать искусственную гармонию.
• МЫ старались принизить значение одного из конфликтующих влечений и возвысить значение ему противоположного.
• МЫ старались сохранить эмоциональную дистанцию между НАМИ и другими, чтобы нейтрализовать конфликт.
• На месте реального «Я» МЫ создавали идеализированный образ НАС, в котором конфликтующие стороны настолько видоизменялись, что больше не казались таковыми, а выглядели разными сторонами богатой личности.
• МЫ пытались достигнуть соответствия с НАШИМ идеализированным образом.
• МЫ желали быть предметом восхищения.
• Чем дальше НАШ идеализированный образ был удалён от реальности, тем более ненасытным было НАШЕ желание достичь его.
• МЫ ощущали внутренние процессы как протекающие вне НАС.
• МЫ деспотично добивались справедливости.
• МЫ жёстко подавляли все внутренние сомнения.
• МЫ контролировали НАС, стараясь посредством невероятной силы воли сдержать НАШУ разрываемую личность от полного распада.
• МЫ пренебрежительно относились ко всем ценностям и идеалам.
• МЫ испытывали глубокую беспомощность как следствие чувства безысходной запутанности.
• МЫ пытались восстановить целостность НАШЕЙ личности, начав жить жизнью другого.
• НАШИ попытки решить внутренний конфликт были тщетны.
• МЫ не верили, что сможем измениться, развить НАШИ способности, стать нормальным человеческим существом.
• МЫ не верили в человеческую порядочность и развитие человека.
• НАШИ влечения управляли НАМИ.
• МЫ с трудом делали выбор, принимали решения.
• МЫ не могли выбрать между противоположными желаниями.
• МЫ разрывались между НАШИМИ желаниями и обязательствами.
• МЫ желали соответствовать оценкам других.
• МЫ не могли определиться среди множества ценностей.
• НАША цивилизация находилась в состоянии быстрого изменения, когда принципиально противоречащие ценности и дивергентные способы жизни сосуществовали бок о бок, а выборы, которые должен делать индивид, были многозначны и трудны.
• МЫ не могли определиться - соответствовать ожиданиям сообщества или быть инакомыслящим индивидуалистом.
• МЫ не могли определиться - быть как все или жить в уединении.
• НАС то уважали, то презирали.
• МЫ то верили в необходимость строгой дисциплины при воспитании детей, то позволяли им расти без сколько-нибудь заметного вмешательства.
• МЫ то верили в различные моральные нормы для мужчин и женщин, то полагали, что они должны быть одинаковыми.
• МЫ то считали сексуальные отношения признаком внутренней близости людей, то отделяли их от проявлений любви.
• МЫ то отстаивали расовую дискриминацию, то стояли на точке зрения, что человеческие ценности не зависят от цвета кожи или формы носа.
• МЫ сомневались в сделанном выборе, занятой позиции в подобных конфликтах.
• МЫ не решали осознанно эти конфликты.
• МЫ были пассивны и подчинялись воле случая.
• МЫ не знали, где находимся.
• МЫ вступали в компромиссы, не осознавая этого.
• МЫ участвовали в конфликтах, не подозревая об этом.
• МЫ не осознавали объект НАШИХ желаний и даже более того - объект НАШИХ чувств.
• МЫ не понимали, действительно ли НАМ нравится некоторый человек, или МЫ только полагали, что он НАМ нравится, потому что НАМ это внушили.
• МЫ не понимали, действительно ли МЫ желаем стать адвокатами или врачами, или НАС привлекает хорошо оплачиваемая и уважаемая профессия.
• МЫ не понимали, действительно ли МЫ хотим, чтобы НАШИ дети были счастливы и независимы, или МЫ только говорим об этом.
• МЫ не знали, что в действительности чувствуем или хотим.
• МЫ развивали НАШУ собственную систему ценностей.
• МЫ заимствовали ценности НАШЕГО окружения.
• МЫ выбирали путь наименьшего сопротивления, вместо того чтобы признать существование конфликта и принять однозначное решение.
• Если на НАС оказывали воздействие, МЫ легко заменяли НАШИ убеждения другими.
• МЫ не были способны и готовы отказаться от одного из противоречащих убеждений.
• МЫ не чувствовали НАС защищёнными и счастливыми настолько, чтобы вообще от чего-либо отказаться.
• МЫ не были готовы и способны нести за НАС ответственность.
• МЫ не обладали внутренней силой и независимостью.
• МЫ чувствовали НАС зажатыми в удушающие объятия конфликтов.
• МЫ с завистью и восхищением смотрели на тех, чья жизнь, как НАМ казалось, протекает спокойно, без вызванных беспорядками расстройств.
• Из-за апатии, соглашательства и приспособленчества МЫ не были способны к реальному участию в конфликте или к реальной попытке разрешить его на основании НАШИХ собственных убеждений.
• Ложное спокойствие, проистекающее из внутренней тупости, вынуждало НАС быть слабыми и делало лёгкими жертвами любого воздействия.
• Единственными ясно осознаваемыми чувствами у НАС были реакции страха и гнева на удары, нанесённые по уязвимым местам.
• МЫ часто страдали от приступов утомления и раздражительности.
• МЫ чувствовали НАС глубоко оскорблёнными невниманием людей, но никак не боролись с этим.
• МЫ видели сны, полные убийственной ярости.
• Вытесненная ярость - смесь ярости против других и ярости против НАС - была главной причиной НАШЕЙ утомляемости.
• МЫ создали претенциозный образ НАС самих, который требовал почтительного отношения и безусловной поддержки со стороны других.
• Любое невнимание к НАШЕЙ персоне могло поставить под сомнение истинность НАШЕ идеального образа и спровоцировать у НАС ярость.
• МЫ скрывали бессознательные садистские импульсы ругать и унижать других под маской чрезмерного дружелюбия.
• Бессознательная потребность эксплуатировать людей вынуждала НАС быть с ними любезными.
• Зависимость от других у НАС отягощалась компульсивной потребностью в поддержке и любви, объединенной с аттитюдами уступчивости, успокоения и отказа от борьбы.
• У НАС был внутренний конфликт между деструктивной агрессией - ответной яростью и садистскими импульсами, с одной стороны, и потребностью в любви и поддержке вместе с желанием казаться справедливыми и рациональными в собственных глазах, с другой стороны.
• Внутренние конфликты парализовывали у НАС всякую активность и вызывали усталость.
• Даже когда МЫ понимали чрезмерность НАШИХ требований, существование и природу НАШЕЙ зависимости, МЫ не могли изменять эти факторы по НАШЕМУ желанию.
• МЫ пытались заставить других любить НАС и поставить их в зависимость от НАС.
• МЫ страстно желали получать помощь и поддержку, но это желание сосуществовало у НАС с бессознательным чувством крайнего высокомерия и гордости.
• Просить помощь у других, попросить денег взаймы для НАС было унизительно.
• МЫ сильно стремились к независимости и самостоятельности.
• МЫ были нетерпимы ко всякой мысли, что МЫ нуждается в чём-либо, к тому, что МЫ обязаны принять на НАС определённые обязательства по обеспечению НАС самих.
• МЫ могли позволить НАМ взять, но не могли позволить получить.
• НАС разрывали в равной степени принудительные силы, действующие в противоположных направлениях, ни одной из которых МЫ на самом деле не хотели следовать.
• МЫ находились на мели без всякой возможности сняться с неё.
• МЫ не могли распознать НАШИ внутренние конфликты.
• МЫ боялись разрушительной силы внутренних конфликтов.
• МЫ отчаянно пытались решить НАШИ конфликты.
• Даже когда МЫ были убеждены в допущенной по отношению к НАМ несправедливости, МЫ не могли выразить ни один протест.
• Даже когда МЫ высоко ценили дружбу, МЫ могли подставить друга.
• МЫ были непоследовательны.
• Желая во что бы то ни стало вступить в брак, МЫ, тем не менее, отвергали все предложения.
• Сверх меры заботясь о НАШИХ детях, МЫ забывали дни их рождения.
• Всегда щедрые по отношению к другим, МЫ боялись потратить немного денег на НАС самих.
• Страстно жаждая одиночества, МЫ ухитрялись никогда не быть одинокими.
• Снисходительные и терпимые к большей части других людей, МЫ были чрезмерно строги и требовательны по отношению к НАМ.
• МЫ разрывались на части и страдали от осознаваемого конфликта.
• МЫ не могли определиться, выйти НАМ замуж за того мужчину или за другого, и выходить замуж ли НАМ вообще.
• МЫ не могли определиться, согласиться ли НАМ на эту работу или на ту.
• МЫ не могли определиться, сохранить ли НАМ или прекратить НАШЕ участие в некоторой кампании.
• С величайшим страданием МЫ анализировали все возможности, перебирая их одну за другой, но оставались совершенно не способны остановиться на определённом решении.
• НАС долгое время угнетали проблемы, которые не могли быть решены без прохождения долгой и мучительной дороги осознания конфликтов, скрывающихся за ними.
• НАШИ истинные желания были разделены и действовали в противоположных направлениях.
• С одной стороны, МЫ были нежны, чувствительны, симпатичны, а с другой - грубы, черствы и эгоистичны.
• МЫ чувствовали НАС изолированными и беспомощными в потенциально враждебном мире.
• В детстве у НАС вызывали чувство опасности: прямое или косвенное подчинение, безразличие, неустойчивое поведение, отсутствие внимания к НАШИМ индивидуальным потребностям, отсутствие руководства, унижение, слишком большое восхищение или отсутствие его, недостаток подлинного тепла, необходимость занимать чью-либо сторону в спорах родителей, слишком много или слишком мало ответственности, чрезмерное покровительство, дискриминация, невыполненные обещания, враждебная атмосфера.
• МЫ ощущали скрытое ханжество среди окружающих НАС людей: чувство, что любовь родителей, христианское милосердие, честность, благородство могут быть только притворством.
• Измотанные тревожными факторами, МЫ искали пути к безопасному существованию, выживанию в угрожающем мире.
• Несмотря на НАШУ слабость и страх, МЫ бессознательно формировали НАШИ тактические действия в соответствии с силами, действующими в НАШЕМ окружении.
• МЫ создавали стратегии поведения для каждого случая и развивали устойчивые наклонности НАШЕГО характера, ставшими частью НАШЕЙ личности.
• МЫ признавали собственную беспомощность и вопреки НАШЕМУ отчуждению и страхам пытались завоевать любовь людей, опереться на них.
• МЫ чувствовали НАС в безопасности, находясь рядом с людьми.
• В коллективе МЫ старались примкнуть к наиболее могущественному члену или группе членов.
• Подчиняясь людям, МЫ получали чувство принадлежности и поддержки, которое позволяло НАМ чувствовать НАС менее слабыми и менее изолированными.
• МЫ принимали и считали самим собой разумеющимся состояние вражды с окружающими НАС людьми и побуждались сознательно или бессознательно к борьбе с ними.
• МЫ решительно не доверяли чувствам и намерениям других в отношении НАС.
• МЫ хотели быть более сильными и нанести людям поражение, частично для НАШЕЙ собственной защиты, частично из-за мести.
• МЫ не хотели ни принадлежать, ни бороться, а только держаться в стороне.
• МЫ чувствовали, что у НАС не очень много общего с окружающими НАС людьми, что они совсем НАС не понимают.
• В детстве МЫ строили мир из НАС самих - в соответствии с НАШИМИ куклами, книгами и мечтами, НАШИМ характером.
• Под давлением обстоятельств МЫ меняли господствующий аттитюд на противоположный.
• Честолюбивые, непослушные, сорвиголовы, влюбившись, МЫ превращались в послушную женщину, болезненно зависимую от любимого.
• НАШЕ отчуждение от других было слишком сильным, чтобы позволить кому-либо приблизиться к НАМ.
• НАША зависимость имела настолько глубокие корни, что МЫ были вынуждены всегда играть подчинённую роль, и соглашались быть эксплуатируемыми.
• Сталкиваясь с дружелюбным отношением к НАМ, МЫ рассматривали его либо как попытку эксплуатации НАС, либо как проявление глупости.
• МЫ были не гибки.
• МЫ демонстрировали заметную потребность в любви и одобрении, а также специфическую потребность в партнёре, друге, любящем существе - муже или жене, который должен осуществить все НАШИ жизненные ожидания и нести ответственность за всё происходящее, как хорошее, так и плохое, причем успешное манипулирование „партнером" становилось доминирующей задачей.
• МЫ желали человеческой близости, желали «принадлежать».
• МЫ переоценивали НАШУ близость и общие с окружающими интересы и пренебрегали разделяющими факторами.
• МЫ ощущали НАС ребёнком, окружённым странными и угрожающими существами.
• МЫ нуждались в том, чтобы МЫ нравились, НАС любили, хотели, желали.
• МЫ нуждались в том, чтобы чувствовать НАС принятыми, желанными, поддержанными, оценёнными.
• МЫ нуждались в том, чтобы быть нужными, важными для других, в особенности для какой-нибудь одной конкретной личности.
• МЫ нуждались в том, чтобы НАМ помогали, НАС защищали, оберегали, НАМИ руководили.
• МЫ считали, что вся НАША неистовая битва за любовь и одобрение носит искренний характер.
• МЫ испытывали ненасытную жажду чувствовать НАС в безопасности.
• МЫ были очень забывчивыми к желанию обособленной личности держаться уединённо.
• МЫ были бдительными к потребности другого в симпатии, помощи, одобрении.
• МЫ стремились автоматически приспособиться к ожиданиям других или к тому, что, по НАШЕМУ убеждению, соответствует этим ожиданиям.
• Часто МЫ полностью теряли контроль над НАШИМИ чувствами.
• МЫ были «неэгоистичными», жертвующими НАМИ, ничего не требующими, за исключением НАШЕГО безграничного желания быть любимыми.
• МЫ становились зависимыми, сверхвнимательными, сверхценящими, сверхблагодарными, великодушными.
• МЫ скрывали от НАС тот факт, что в глубине души МЫ безразличны к другим и считаем их лицемерными и эгоистичными людьми.
• МЫ убеждали НАС в том, что любим всех, что все люди «милые» и заслуживающие доверия, программируя разочарование, которое приводило НАС не только к мучительным разочарованиям, но и увеличивало НАШУ общую уязвимость.
• МЫ не контролировали НАШИ чувства и суждения.
• МЫ слепо отдавали другим всё, движимые желанием получить от них то, что НАМ необходимо, и поэтому испытывали глубокое расстройство, если эти ожидания не оправдывались.
• МЫ старались избегать чёрного глаза, ссор и конкуренции.
• МЫ стремились подчиниться, играть вторые роли, оставляя первые другим.
• МЫ стремились быть уступчивыми, примирительными и, по крайней мере, сознательно не испытывающими никаких обид.
• Любое желание отомстить или одержать победу настолько глубоко было подавлено, что МЫ часто сами удивлялись НАШЕЙ способности мириться и в течение долгого времени скрывать чувство обиды.
• МЫ автоматически брали на НАС вину в любой ситуации.
• Почти независимо от НАШИХ чувств, ощущали ли МЫ НАС в действительности виновными или нет, МЫ стремились обвинять, критически оценивать НАС, а не других, чувствовать НАС виноватыми в случае необоснованной критики или от предвидимого нападения.
• МЫ запрещали НАМ быть категоричными, критичными, требовательными, отдающими приказы, оказывающими давление, стремящимися к честолюбивым целям.
• НАША жизнь в целом была ориентирована на других.
• НАШИ внутренние запреты препятствовали НАМ делать что-либо для НАС или радоваться чему-нибудь независимо от других.
• Любое переживание, неразделённое с кем-либо, - идёт ли речь о еде, представлении, музыке или природе – становилось для НАС бессмысленным.
• Сильное ограничение на наслаждения не только обедняло НАШУ жизнь, но и увеличивало НАШУ зависимость от других.
• НАШУ личность пронизывало чувство, что МЫ слабы и беспомощны, что МЫ бедные и маленькие.
• Предоставленные НАМ самим, МЫ чувствовали НАС потерянными, подобно лодке, сорвавшейся с якоря, или Золушке, лишившейся своей феи.
• МЫ открыто признавали НАШУ беспомощность в отношении НАС самих и других.
• МЫ защищались и просили о помощи: «Вы должны любить НАС, защищать НАС, прощать НАС, потому что МЫ так слабы и беспомощны».
• МЫ были склонны к добровольному подчинению.
• МЫ считали самим собой разумеющимся, что каждый превосходит НАС, что другие более привлекательны, более умны, лучше образованы, более достойны, чем МЫ.
• Недостаток настойчивости и твёрдости ослаблял НАШИ способности.
• Даже в тех областях, где МЫ вне всякого сомнения были талантливы, чувство приниженности заставляло НАС приписывать другому коллеге, независимо от заслуг последнего, большую способность, чем НАМ.
• В присутствии агрессивных или нахальных личностей НАШЕ чувство собственного достоинства падало ещё ниже.
• Будучи одни, МЫ недооценивали не только НАШИ качества, таланты и способности, но и НАШЕ материальное состояние также.
• МЫ бессознательно оценивали НАС на основании того, что о НАС думают другие.
• НАШЕ самоуважение поднималось и опускалось вместе с одобрением и неодобрением других, их любовью или её отсутствием.
• Любой отказ в признании НАС как личности представлял для НАС настоящую катастрофу.
• Если кто-нибудь не отвечал на НАШЕ приглашение, стрелка барометра НАШЕГО самоуважения падала до нуля.
• Любая критика, отказ или уход представляли для НАС страшную опасность.
• МЫ предпринимали самые унизительные действия, чтобы снова завоевать расположение человека, который так испугал НАС.
• МЫ чрезмерно заботились о других.
• МЫ грубо пренебрегали интересами других.
• МЫ открыто не повиновались людям.
• МЫ имели бессознательные паразитические или эксплуататорские наклонности.
• МЫ были предрасположены к контролю и управлению другими.
• НАС неотступно влекло к превосходству.
• МЫ наслаждались мщением.
• Самоотстранение и «доброта» порождали у НАС беззащитность и возможность быть обманутыми.
• НАША зависимость от других способствовала исключительной уязвимости, которая, в свою очередь, формировала чувство, что НАС игнорируют, отвергают и презирают всякий раз, когда отсутствует специально подчёркнутая любовь или одобрение.
• МЫ вытесняли все категоричные, мстительные, честолюбивые чувства и импульсы.
• МЫ никогда не желали чего-либо для НАС, никогда не отказывали в просьбе, всегда любили всех, всегда держались на заднем плане.
• МЫ предъявляли требования, «потому что МЫ такие несчастные», и тайно властвовали под маской «любви».
• Вытесненная враждебность, накопившись, проявлялась у НАС во вспышках разной силы - от эпизодической раздражительности до приступов дурного настроения.
• Эти вспышки казались НАМ вполне оправданными, потому что МЫ считали НАС абсолютно правыми в любой ситуации.
• Не зная, что НАШИ требования к другим чрезмерны и эгоистичны, МЫ не могли иногда удержаться от чувства, что поскольку с НАМИ так несправедливо обращаются, то МЫ просто не можем терпеть это дальше.
• Вытесненная враждебность иногда принимала у НАС облик слепой ярости, и это вызывало всевозможные функциональные расстройства, наподобие головной боли или желудочных недомоганий.
• Любовь часто казалась НАМ единственной имеющей смысл целью, к которой следует стремиться, ценностью, ради которой следует жить.
• Жизнь без любви казалась НАМ мелкой, бесполезной, пустой.
• Любовь была для НАС фантомом, погоня за которым превращалась в НАШУ единственную цель.
• Люди, природа, работа и развлечения были для НАС в высшей степени бессмысленными, если не существовало некоторого любовного отношения, придающего им аромат и пикантность.
• Любовь была в действительности единственным средством, позволяющим удовлетворить все НАШИ невротические влечения.
• Любовь обещала удовлетворить НАШУ потребность быть любимыми, так же как и властвовать (посредством любви), потребность быть на заднем плане, так же как и превосходить всех (посредством неразделённого уважения партнера).
• Любовь позволяла НАМ придавать всем НАШИМ агрессивным влечениям видимость законного, невинного и даже заслуживающего похвалы основания.
• МЫ считали, что как только МЫ сможем найти человека, который полюбит НАС, абсолютно всё будет в порядке.
• МЫ рассуждали: «МЫ слабы и беспомощны; пока МЫ одиноки в этом враждебном мире, беспомощность представляет опасность и угрозу. Но если МЫ найдём кого-нибудь, кто любит НАС больше всех, МЫ не будем больше находиться в опасности, т. к. он (она) защитит НАС. С ним МЫ не нуждались бы в защите НАС, т. к. он понимал и давал бы НАМ то, в чём МЫ нуждаемся, без всякой НАШЕЙ просьбы или объяснения. Фактически НАША слабость была бы НАШИМ достоинством, потому что он любил бы НАШУ беспомощность, а МЫ могли бы опереться на его силу. Инициатива, которую НАМ никогда не реализовать самим, удалась бы, если бы она включала выполнение всего, что необходимо ему, или даже всего, что необходимо НАМ, потому что этого хотел он».
• МЫ ощущали почти бессознательно: «Для НАС пытка быть одинокими. МЫ не можем не только испытать радость, но и разделить её с кем-нибудь. Более того, МЫ чувствуем НАС потерянными, беспомощными. Конечно, МЫ могли бы одни сходить в кино или почитать книгу в субботу вечером, но это было бы унизительно, потому что указывало бы на то, что никто в НАС не нуждается. Поэтому с величайшей осторожностью МЫ должны разработать план, чтобы никогда не быть одним в субботний вечер или в любое другое время, раз уж речь зашла об этом. Но если бы МЫ нашли того, кто беззаветно любил бы НАС, то он освободил бы НАС от этой пытки; МЫ никогда не были бы одни; всё, что теперь бессмысленно — приготовление ли завтрака, работа или взгляд на закат солнца, — доставляло бы НАМ радость».
• МЫ ощущали почти бессознательно: «У НАС нет никакой уверенности в НАС самих. МЫ постоянно ощущаем, что буквально все более компетентны, более привлекательны, более способны, чем МЫ. Даже то, что НАМ удалось сделать, не идёт в счёт, потому что в действительности это не НАША заслуга. Возможно, НАС обманули или это был просто счастливый случай. МЫ не уверены, что смогли бы повторить это. И если бы люди действительно НАС знали, они были бы для НАС бесполезны. Но если бы МЫ нашли кого-нибудь, кто полюбил бы НАС такими, какие МЫ есть, и для кого МЫ представляли бы наивысшую ценность, МЫ были бы важной персоной».
• Любовь для НАС представляла соблазнительный мираж.
• Вместо трудоёмкого процесса внутреннего изменения МЫ предпочитали цепко держаться за любовь.
• Чем больше МЫ стремились быть обособленными, т. е. избегающими эмоциональной вовлечённости, или чем больше МЫ теряли надежду быть любимыми, тем больше примитивное стремление удовлетворить половую потребность замещало НАМ любовь.
• Половая связь казалась НАМ единственной дорогой к человеческой близости и, подобно любви, переоценивалась НАМИ из-за своей способности разрешать все проблемы.
• НАШИ ожидания в отношении любви представляли логическое заключение НАШЕЙ философии жизни.
• МЫ принимали НАШУ потребность в любви и всё, что с ней связано, за подлинную способность любить.
• МЫ полностью упускали из виду НАШИ агрессивные и даже деструктивные влечения.
• МЫ надеялись на мирную нейтрализацию опасных последствий НАШИХ неразрёшенных внутренних конфликтов без личного вмешательства в сами конфликты.
• Связь, от которой МЫ ожидали небесного наслаждения на земле, погружала НАС в ещё более сильные страдания.
• НАШИ внутренние конфликты МЫ переносили на любовные отношения и тем самым разрушали их.
• МЫ твёрдо держались убеждения, что люди «прекрасны», и постоянно испытывали разочарование из-за противоположных свидетельств.
• МЫ считали самим собой разумеющимся, что все люди - НАШИ враги, и отвергали даже допущение, что это может быть неверно.
• Для НАС жизнь - это борьба всех против всех, где каждый отвечает только за самого себя, исключения МЫ признавали неохотно и с оговоркой.
• МЫ заворачивали НАШУ агрессию в тонкий слой мягкой вежливости, искренности и чувства товарищества.
• НАШИ уступки составляли смесь претензий, подлинных чувств и невротических потребностей.
• Желание убедить других в том, что МЫ хорошие товарищи, сочеталось у НАС с некоторой долей подлинной доброжелательности, пока никто не подвергал сомнению НАШЕ командирское положение.
• МЫ чувствовали, что мир - это арена, где в дарвиновском смысле выживают только самые приспособленные, где сильный уничтожает слабого.
• МЫ пытались господствовать над другими, используя явное силовое воздействие, косвенную манипуляцию посредством проявления чрезмерной обеспокоенности или принуждая других брать какие-либо обязательства перед НАМИ.
• МЫ предпочитали властвовать, скрываясь за троном.
• МЫ были убеждены, что с помощью одного ума или одной предусмотрительности можно всем управлять.
• МЫ нуждались в признании НАШЕГО превосходства, в достижении успеха, в престиже, одобрении в любой форме.
• МЫ чувствовали обладание силой посредством внешнего подтверждения, внешнего признания и фактического превосходства.
• У НАС была сильная потребность в эксплуатации других, их обмане, использовании в личных целях.
• Любую ситуацию или связь МЫ рассматривали с точки зрения «Что МЫ можем от этого иметь?» - независимо от того, идёт ли речь о деньгах, престиже, контактах или идеях.
• МЫ были полубессознательно убеждены, что любой поступает аналогично и поэтому имеет смысл делать это более эффективно, чем остальные.
• МЫ создавали видимость того, что МЫ жёсткие и упрямые.
• МЫ считали все чувства, как НАШИ, так и других людей, «слезливой сентиментальностью».
• Для НАС любовь играла ничтожную роль.
• МЫ искали друга, исключительно всеми желаемого, чья привлекательность, социальный престиж или богатство могут усилить НАШУ собственную позицию.
• МЫ не видели никаких оснований, чтобы быть внимательными к другим.
• МЫ думали: «Почему МЫ должны заботиться о других? Пусть они заботятся о себе сами».
• МЫ делали всё, лишь бы не выглядеть в собственных глазах ни глупцами, ни ханжами.
• МЫ ненавидели любую мысль о страхе и принимали самые решительные меры поставить его под контроль: МЫ заставляли НАС остаться в пустом доме, хотя ужасно боялись ночных воров; МЫ настаивали на верховой прогулке, испытывая страх перед лошадьми; МЫ намеренно ходили по болоту, где, как известно, водятся змеи, чтобы избавиться от страха перед ними.
• МЫ стремились к мирному улаживанию дел.
• МЫ делали всё, что в НАШИХ силах, чтобы быть хорошими бойцами.
• МЫ были бдительны и проницательны в споре и не отказывались от брани, чтобы доказать НАШУ правоту.
• МЫ могли проявить все НАШИ лучшие качества, если оказывались припёртыми к стене и у НАС не оставалось никаких альтернатив, кроме борьбы.
• МЫ боялись выигрывать.
• МЫ плохо переносили проигрыши и без колебаний стремились к победе.
• МЫ страстно обвиняли других, не учитывая реальную вину.
• МЫ стремились убедить НАС в НАШЕЙ правоте, потому что нуждались хотя бы в минимальном чувстве субъективной уверенности, точно так же как армия нуждается в безопасном месте, из которого она могла бы начать наступление.
• Признавать ошибку, когда это не является абсолютно необходимым, казалось НАМ непростительным обнаружением слабости, если не сущей глупостью.
• МЫ развивали в НАС острое чувство реализма.
• МЫ никогда не бывали настолько «наивны», чтобы проглядеть в других любое проявление честолюбия, жадности, невежества или чего-нибудь еще, что могло бы преградить НАМ путь к достижению НАШИХ целей.
• МЫ были внимательны к планированию и предвидению.
• Подобно всякому хорошему стратегу, в каждой ситуации МЫ очень внимательно оценивали НАШИ собственные шансы, силы НАШИХ противников и возможные ловушки.
• Из-за того, что МЫ были вынуждены всегда утверждать НАС в качестве самых сильных, самых проницательных или самых удачливых, МЫ пытались развить работоспособность и сообразительность, необходимые для этого.
• МЫ вкладывали в НАШУ работу всю НАШУ энергию и ум.
• МЫ производили впечатление всецело и страстно увлечённых работой.
• МЫ не испытывали никакой любви к тому, что делали, и не испытывали от работы никакого удовольствия.
• МЫ пытались изгнать чувства из НАШЕЙ жизни раз и навсегда.
• МЫ считали чувства НАШИМ препятствием.
• МЫ считали, что чувства уменьшают НАШЕ преимущество в работе, лишают НАС наиболее часто применяемых приемов на пути к успеху, отвлекают НАС от работы радостью созерцания природы, произведений искусства или общения с друзьями вместо общения с теми, кто действительно полезен для НАШИХ целей.
• Эмоциональное бесплодие, удушение чувств влияли на качество НАШЕЙ работы, уменьшали НАШУ способность к творчеству.
• МЫ казались исключительно свободной личностью.
• МЫ были способны добиваться исполнения желаний, отдавать приказы, выражать гнев, защищать НАС.
• МЫ не умели дружить, любить, нравиться, сочувствовать, бескорыстно наслаждаться, считали всё это пустой тратой времени.
• НАС МЫ воспринимали как сильных, честных и реалистичных.
• Для НАС беспринципность была силой, пренебрежение к другим - честностью, безжалостное достижение НАШИХ целей - реализмом.
• Восторженность по какому-либо поводу, филантропические чувства и т. п. МЫ считали чистым обманом.
• Система НАШИХ ценностей соответствовала философии джунглей.
• МЫ считали, что сила создаёт право.
• МЫ отвергали гуманность и сострадание.
• МЫ считали, что человек человеку волк.
• МЫ с силой отвергали мягкие человеческие чувства, реальную симпатию и дружелюбие.
• МЫ чувствовали тошноту, столкнувшись с любящим поведением других.
• МЫ были презрительны к человеку, испытывающему симпатию к тому, что МЫ сами рассматривали как не имеющее никакого значения.
• МЫ действовали подобно человеку, отгоняющему нищих от своей двери только потому, что при виде их у него разрывается сердце.
• МЫ могли отвергнуть простейшую просьбу со страстью и оскорблениями, непропорциональной её значению.
• НАША цивилизация так поглотила НАС внешней стороной жизни, что МЫ имели слабое представление о потребности побыть в одиночестве.
• МЫ были отчуждены от НАС самих, не определены в том, кем МЫ являемся, что МЫ любим, ненавидим, желаем, на что надеемся, чего боимся, чем возмущаемся, во что верим.
• МЫ умели смотреть на НАС самих с некоторым подобием объективного интереса, как обычно смотрят на произведение искусства.
• МЫ умели быть «наблюдателями» как в отношении НАС самих, так и в отношении жизни в целом.
• МЫ умели блестяще наблюдать за происходящими внутри НАС процессами и фантастически толковать сны.
• МЫ нуждались в эмоциональной дистанции между НАМИ и другими.
• НАША бессознательная решимость не позволяла вовлекать НАС в эмоциональную связь с другими, будь то любовь, борьба, сотрудничество или конкуренция.
• МЫ очерчивали вокруг НАС что-то вроде волшебного круга, который никто не имеет права пересечь.
• Чисто внешне МЫ оставались «одинокими» и на людях.
• МЫ стремились быть сообразительными и самодостаточными.
• МЫ бессознательно ограничивали НАШИ потребности.
• МЫ считали, что лучше всего ничему не придавать большого значения.
• МЫ могли получить удовольствие от какой-либо случайной вечеринки с другими, но испытывали отвращение к повседневному общению и деятельности с другими.
• МЫ избегали соперничества, борьбы за престиж и успех.
• МЫ были склонны ограничивать НАШУ еду, питьё и житейские привычки и стремились поддерживать их в таком объёме, который не требует от НАС слишком больших денежных или энергетических затрат.
• МЫ резко возмущались НАШЕЙ болезнью, воспринимая её как унижение, если она вынуждала НАС зависеть от других.
• МЫ настаивали на праве получать информацию по какой-либо теме из первых рук, а не обходиться тем, что сказали или написали другие.
• МЫ были склонны к уединению.
• МЫ были похожи на проживающего в гостинице человека, который только изредка снимает с двери своего номера табличку с надписью «Не беспокоить».
• Даже книги МЫ рассматривали как средство вторжения, как нечто внешнее и чуждое.
• Любой вопрос о частной жизни шокировал НАС.
• МЫ стремились окружить НАШУ жизнь завесой секретности.
• МЫ предпочитали работать, спать, есть в одиночестве.
• МЫ не любили делиться переживаниями, т. к. другие могли бы внести определенный диссонанс.
• Даже когда МЫ слушали музыку, прогуливались или говорили с другими, настоящее наслаждение приходило только позже, ретроспективно.
• МЫ нуждались в полной независимости.
• МЫ сами признавали независимость в качестве позитивной ценности.
• МЫ смотрели на независимость как на конечную цель НАШЕЙ активности.
• МЫ стремились избежать всех ситуаций, в которых МЫ чувствовали НАС управляемыми, принуждаемыми, стесняемыми, обязываемыми.
• МЫ были сверхчувствительны ко всему, что каким-либо образом сходно с принуждением, воздействием, обязательством и т. д.
• МЫ воспринимали как принуждение даже физическое давление, испытываемое от таких вещей, как воротничок, галстук, пояс, обувь.
• Любое возражение вызывало у НАС чувство человека, попавшего в засаду.
• Нахождение в туннеле или под землей порождало у НАС тревогу.
• При малейшей возможности МЫ избегали долговременных обязательств: подписания какого-либо контракта, договора об аренде более чем на год, заключения брака.
• МЫ считали брак рискованным предприятием.
• МЫ паниковали, когда НАМ предлагали вступить в брак, заговаривали с НАМИ о браке.
• Неумолимость времени МЫ воспринимали как принуждение.
• Привычку опаздывать МЫ считали показателем НАШЕЙ свободы.
• МЫ презирали расписания.
• МЫ не знакомились с расписанием транспорта, занятий, а приходили тогда, когда это было НАМ удобно.
• Ожидания других, что МЫ сделаем что-нибудь или будем вести НАС определённым образом, делало НАС трудными и недисциплинированными в общении независимо от того, выражены ли эти ожидания в действительности или только подразумеваются.
• МЫ любили делать подарки, но забывали сделать их ко дню рождения или к Рождеству, потому что их от НАС ожидали.
• Поступать в соответствии с принятыми правилами поведения или традиционными ценностями было для НАС неприятной обязанностью.
• Чтобы избежать напряжения, МЫ соглашались только внешне, внутренне же упрямо отвергали все общепринятые правила и стандарты.
• Совет со стороны МЫ воспринимали как попытку подчинения и встречали его сопротивлением даже тогда, когда он совпадал с НАШИМ собственным желанием.
• МЫ имели несколько не очень сильных дружеских связей.
• В целом МЫ проживали достаточно одинокую жизнь с чувством относительного покоя.
• Обычно МЫ фантазировали о том, какие выдающиеся дела совершим в будущем.
• В школе, в университете, встретив серьёзную конкуренцию, МЫ с отвращением устранялись от неё.
• НАШИ попытки вступить в любовную связь заканчивались неудачей.
• МЫ ясно осознавали, что время идёт, а НАШИ мечты не осуществляются.
• Одиночество было для НАС невыносимым, и МЫ расходовали все силы, чтобы удовлетворить компульсивную потребность в близости, сексуальных связях, браке.
• МЫ были готовы испытать любое унижение, лишь бы НАС любили.
• МЫ испытывали отвращение к соперничеству.
• МЫ считали, что скрытые в НАС сокровища должны принадлежать НАМ без всякого усилия с НАШЕЙ стороны.
• МЫ считали, что НАШЕ внутреннее величие должно чувствоваться без какого-либо движения.
• МЫ чувствовали, что МЫ неповторимы, что МЫ отличаемся от других.
• МЫ сравнивали НАС с деревом, свободно растущим на вершине холма, думая о других как деревьях, расположенных ниже и настолько близко друг от друга, что это препятствует их взаимному росту.
• МЫ испытывали необычайную гордость от имеющейся способности сглаживать воздействия окружающей среды и вести замкнутый образ жизни.
• Взращивая с любовью НАШУ неспособность к изменениям, МЫ придавали НАШЕЙ ригидности статус священного принципа.
• Желая и даже страстно стремясь создать НАШ специфический образ жизни, придать ему большую чистоту и ясность, МЫ настаивали на том, что ни в чём внешнем МЫ не нуждаемся.
• МЫ стремились не быть включёнными, не нуждаться в ком-либо, не позволять другим вторгаться в НАШУ жизнь или оказывать воздействие на НАС.
• МЫ подавляли и даже отрицали любое чувство.
• МЫ считали, что люди лгут, говоря о своих чувствах.
• МЫ воображали, что испытываем сильную телесную и сильную духовную привязанность к некоторым людям, но МЫ не могли понять, что же МЫ чувствуем к ним.
• МЫ мечтали об одинокой жизни, о том, что никогда не вступим в брак, станем сильными и миролюбивыми без особых разговоров и просьб о помощи.
• МЫ хотели работать над НАМИ, становиться всё более и более свободными, перестать мечтать, чтобы понимать происходящее и жить ясно.
• МЫ думали, что моральные требования не имеют никакого смысла; быть добрым или злым не имело никакого различия, пока МЫ абсолютно правы.
• МЫ считали, что величайший грех - искать сочувствия или ожидать помощи.
• Каждая душа представлялась НАМ в виде храма, который следовало тщательно охранять и внутри которого происходили необычные обряды, понятные только жрецам, их хранителям.
• МЫ не принимали любые чувства, связанные с другими людьми, как любовь, так и ненависть.
• МЫ подавляли чувства в сферах, связанных с человеческими отношениями, и становились активными в области книг, животных, природы, искусства, пищи и т. д.
• МЫ обладали глубокими чувствами и были способны их выражать, но часто испытывали состояние, особенно в юности, либо полного эмоционального онемения, либо сильного непринятия всякого чувства.
• После нескольких катастрофических попыток установить близкие отношения МЫ спонтанно выбрали обособленный образ жизни, т. е. бессознательно решились установить между НАМИ и другими определённую дистанцию и смириться с уединённым образом жизни.
• Любое желание, интерес и наслаждение, которое могло бы сделать НАС зависимыми от других, МЫ считали внутренним предательством и на этом основании подавлено его.
• Чем более МЫ сдерживали эмоции, тем более развивали НАШИ умственные способности.
• МЫ надеялись, что всё можно решить посредством одной силы разума, что простого знания НАШИХ проблем достаточно для их решения, что с помощью одних рассуждений можно решить все мировые проблемы.
• МЫ ничего не ожидали от НАШЕГО возлюбленного.
• МЫ не осознавали, насколько мало МЫ сами даём, хотя были убеждены, что другим приятны НАШИ невыраженные и несуществующие чувства.
• МЫ были способны только к интенсивным кратковременным отношениям, в которых МЫ появлялись и исчезали.
• НАШИ отношения были непрочны, и любое обстоятельство могло заставить НАС разорвать их.
• Сексуальные связи служили НАМ в качестве моста к другим людям.
• МЫ радовались, если сексуальные связи были мимолётны и не мешали НАШЕЙ жизни.
• НАШИ реальные отношения полностью уступали место воображаемым.
• НАМ был интересен аналитический взгляд на НАС.
• НАС приводил в восхищение вскрытый анализом общий вид внутренних процессов, протекающих в НАС.
• НАС интересовало художественное качество НАШИХ снов и склонность к непреднамеренным ассоциациям.
• МЫ стремились по обыкновению слепо, хотя косвенно и дипломатично, отвергать всё, что не соответствует НАШИМ личным представлениям о НАС самих и жизни в целом.
• МЫ хотели избавиться от всего, что вносит беспорядок в НАШУ жизнь, но не желали менять сам образ жизни.
• Почти с той же неизменной силой, с какой МЫ хотели наблюдать НАШЕ изменение, МЫ бессознательно побуждались оставаться такими же.
• МЫ яростно защищали НАШЕ обособление при нападении.
• Разговор о НАШИХ проблемах мог расстроить и нарушить НАШЕ душевное равновесие.
• Когда НАМ демонстрировали некоторые очевидные недостатки состояния обособленности, МЫ становились испуганными и раздражительными.
• МЫ были очень искусными в поиске методов освобождения, которыми МЫ так и не пользовались.
• Если бы существовал выбор между любовью и независимостью, МЫ, не колеблясь, выбрали бы независимость.
• МЫ не только желали защитить НАШУ обособленность всеми доступными средствами, но ради неё были готовы пожертвовать абсолютно всем.
• Придерживаясь восточной философии, МЫ стремились к обособлению как к основанию высшего духовного развития.
• МЫ считали, что в НАШЕМ обществе, в котором господствует лицемерие, нечестность, вражда, жестокость и алчность, НАША целостность может легко пострадать, если не поддерживать эту целостность сохранением дистанции.
• Когда МЫ вступали в тесный контакт с другими, МЫ чувствовали, что разрываемся на части, что сейчас переживём нервный срыв.
• Тесный контакт с другими провоцировал у НАС функциональные нарушения, алкоголизм, попытки самоубийства, депрессию, неспособность работать, эпизоды сумасшествия.
• МЫ впадали в панику, когда не могли удерживать эмоциональную дистанцию между НАМИ и другими.
• В трудной ситуации МЫ не могли ни успокоиться, ни бороться, ни сотрудничать, ни диктовать условия, ни любить, ни быть жестокими.
• В трудной ситуации МЫ были так же беззащитны, как и животное, которое обладает одним средством против опасности - убежать и спрятаться.
• НАС мучил страх перед поглощением аморфной массой человеческих существ - страх потерять НАШУ индивидуальность.
• НАС мучил страх быть подвергнутыми сильному принуждению и эксплуатации со стороны агрессивных личностей.
• НАС мучил страх стать душевнобольными.
• МЫ чувствовали непреодолимое отвращение к идее внутренних конфликтов.
• Когда НАМ демонстрировали конфликт, действующий внутри НАС, МЫ незаметно и с удивительным бессознательным искусством пытались уйти в сторону от предмета обсуждения.
• Когда МЫ случайно узнаваи о внутренних конфликтах, НАС охватывала сильная паника.
• Противоречащие друг другу стремления часто сосуществовали в НАШЕЙ жизни.
• Хотя МЫ выбирали уединение в качестве НАШЕГО образа жизни, МЫ часто попадали в ситуации подчинения и зависимости, агрессии и безжалостного сопротивления.
• НАШИ ценности выглядели противоречиво.
• К НАШЕЙ постоянно высокой оценке того, что МЫ считали свободой и независимостью, МЫ чрезвычайно высоко ценили такие качества, как доброта, сочувствие, благородство, самоограничение, жертвенность; в другой момент времени МЫ могли качнуться в противоположную сторону и начать защищать неприкрытый эгоизм философии джунглей.
• МЫ чувствовали НАС озадаченными этими противоречиями, но, используя рационализацию или какой-либо другой способ защиты, МЫ стремились отрицать противоречивый характер НАШИХ оценок.
• В действительности МЫ не хотели сталкиваться с НАШИМИ конфликтами и анализировать их.
• МЫ не желали освобождаться от НАШЕЙ обособленности.
• МЫ отказывались признавать, что в том вакууме, в котором МЫ находимся, у НАС нет никаких возможностей роста и развития.
• МЫ старались не допустить активизацию основных конфликтов.
• Компульсивно страстные желания близости, как и агрессивного господства, эксплуатации и превосходства, изматывали, если не парализовывали, НАС.
• Противоречивое множество ценностей оказывало разрушающее действие на НАС.
• МЫ создали образ НАС самих, который, как МЫ верили, соответствует тому, чем МЫ являемся на самом деле, или который, как МЫ предполагали, соответствует тому, чем МЫ можем или обязаны быть.
• МЫ были самонадеянны и высокомерны.
• МЫ безосновательно приписывали НАМ самим качества, которыми МЫ не обладали или обладали лишь потенциально.
• Чем более нереалистичен был НАШ идеализированный образ, тем больше МЫ становились уязвимыми и жадными до внешнего одобрения и признания.
• МЫ не испытывали потребности в подтверждении тех качеств, в обладании которыми были лично уверены, однако, когда НАШИ неискренние претензии подвергались сомнению, мы становились крайне чувствительны к внешнему одобрению.
• МЫ не осознавали, что идеализируем НАС.
• МЫ неясно чувствовали, что предъявляем завышенные требования к НАМ, но, принимая ошибочно их за подлинные идеалы, МЫ не подвергали их законность ни малейшему сомнению и очень гордились ими.
• МЫ пытались убедить НАС, что МЫ полностью соответствуем НАШЕМУ идеализированному образу, и МЫ действительно начинали верить, что представляем выдающееся, утончённое человеческое существо, чьи подлинные недостатки божественны.
• Когда НАШ центр внимания смещался в сторону реального «Я», которое в сравнении с идеализированным образом НАМ казалось ничтожным, то на передний план выдвигалось самоунижение.
• Поскольку образ «Я», созданный в результате подобного унижения, так же был далёк от реальности, как и идеализированный, то МЫ начинали презирать НАС.
• Когда МЫ сосредотачивали НАШ интерес на расхождении между идеализированным образом и НАШИМ действительным «Я», тогда МЫ непрерывно пытались построить мост, чтобы устранить данное расхождение и заставить НАС стать совершенными.
• МЫ считали, что имеем какие-то предписания, что НАМ чувствовать, думать, делать.
• В глубине души МЫ были убеждены в НАШЕМ внутреннем совершенстве, что в действительности МЫ могли бы быть более совершенными, если бы только были более строги к НАМ самим, более контролируемы, более бдительны, более осмотрительны.
• НАШ идеализированный образ был не целью, к достижению которой МЫ стремились, а некоторой фетишизированной идеей, которой МЫ поклонялись.
• МЫ либо игнорировали НАШИ недостатки, либо только осуждали их.
• Вместо того, чтобы самим управлять НАШЕЙ жизнью, МЫ становились управляемыми.
• МЫ безрассудно сопротивлялись, страстно желали выделиться и неосознанно стремились держаться в отдалении от других.
• Подавляя значительную часть НАШЕЙ эмоциональной энергии, МЫ полностью лишались способности оказывать действие.
• МЫ искусственно раздували чувство собственной значимости и силы.
• МЫ чувствовали НАС беспомощными в мире, населённом врагами, готовыми обмануть, унизить, поработить и нанести НАМ поражение.
• МЫ измеряли и сравнивали НАС с другими.
• МЫ чувствовали НАС слабыми и презираемыми и искали что-нибудь, что позволит НАМ чувствовать НАС лучше и более достойно, чем другие.
• МЫ желали ощущать НАС более безгрешными или более беспринципными, более любящими или более циничными, - неважно, лишь бы стоящими выше всех в том или ином отношении.
• НАШЕ старание быть НАШИМ собственным кумиром придавало какой-то смысл НАШЕЙ жизни.
• МЫ отвергали тот факт, что МЫ не являемся подлинно любящей и благодарной личностью.
• МЫ не хотели видеть, что НАШЕ отчуждение не является результатом НАШЕГО свободного выбора, что МЫ вынуждены держаться в стороне, потому что не можем противостоять другим.
• МЫ считали НАС великим любовником и другом - тем самым исключая, что НАШ партнёр может предпочесть НАМ другого человека.
• МЫ считали, что никто не может быть так внимателен и добр, как МЫ.
• МЫ считали НАС величайшим лидером НАШЕГО времени, политическим гением, внушающим всеобщее благоговение.
• МЫ считали НАС величайшим философом, мудрецом, одним из немногих, кто способен проникать в смысл жизни и понимать её полную тщетность.
• Невротическую потребность в признании и поддержке МЫ маскировали под способность любить и дружить; влечение к превосходству - под высшие политические дарования; потребности к уединению - под независимость и мудрость.
• МЫ были крайне агрессивными в НАШЕМ воображении: НАМ доставляло удовольствие в НАШИХ фантазиях строить картины массовых разрушений, почти искренне желать убить всех, кто когда-либо препятствовал НАМ в жизни.
• В НАШЕЙ реальной жизни МЫ были тем не менее очень робким человеком. Вспышки насилия происходили только при определенных условиях.
• МЫ ограничивали НАШУ жизнь, чтобы избежать опасности разрушения НАШЕГО идеализированного образа.
• МЫ уклонялись от тех ситуаций, в которых НАМИ не восхищаются или НАС не признают.
• МЫ избегали задач, в решении которых МЫ не были уверены.
• МЫ развили в НАС сильную неприязнь к любым усилиям.
• МЫ презирали посредственных личностей и упорную работу.
• МЫ зависели от непрерывного внешнего подтверждения НАШЕГО идеализированного образа - одобрения, восхищения, лести, приносящего тем не менее лишь временное успокоение.
• МЫ бессознательно ненавидели любого, кто превосходит НАС, кто, будучи лучше, чем МЫ, в каком-либо отношении - более настойчив, более уравновешен, лучше информирован, - угрожает подорвать НАШЕ собственное представление о НАС самих.
• МЫ слепо восхищались людьми, которые открыто уверяли в своей значительности и демонстрировали это самонадеянным поведением.
• МЫ любили в них НАШ собственный образ и неизбежно испытывали сильное разочарование, когда начинали осознавать, что боги, которыми МЫ так восхищались, испытывали интерес только к самим себе и проявляли к НАМ внимание только до тех пор, пока МЫ «жжём ладан на их алтаре».
• МЫ были отчуждены от НАС самих.
• МЫ были забывчивыми по отношению к тому, что МЫ на самом деле чувствуем, любим, отвергаем, верим.
• МЫ теряли интерес к жизни, потому что не жили НАШЕЙ жизнью.
• МЫ не могли принимать решения, потому что не знали, чего в действительности хотели
• Когда у НАС были трудности, МЫ проникались чувством нереальности.
• МЫ думали: «Если бы не реальность, МЫ чувствовали бы НАС отлично».
• Поставив НАС на пьедестал, МЫ становились ещё менее терпимыми к НАШЕМУ реальному «Я» и начинали злиться на него, презирать НАС и нервничать под грузом НАШИМ невыполнимых требований по отношению к НАМ.
• МЫ колебались между самообожанием и самоунижением, между НАШИМ идеализированным и презираемым образом, и без какой-либо возможности отступить на надёжные средние позиции.
• МЫ пытались стать на некоторое время сверхчеловечески «добрыми» и, не получая от этого никакого удовлетворения, то и дело качались к противоположному полюсу яростного восстания против таких стандартов.
• МЫ то и дело переключались с откровенного самообожания на стремление к совершенству.
• МЫ воспринимали внутренние процессы так, как если бы они протекали вне НАС, и, как правило, считали эти внешние факторы ответственными за НАШИ трудности.
• МЫ переносили чувство вины и ответственности за субъективно отвергнутые НАМИ наклонности и качества на кого-то другого.
• МЫ подозревали других в склонности к предательству, честолюбию, подчинению, самоуверенности, скромности и т. д. только потому, что МЫ отрицали наличие этих качеств у НАС.
• МЫ приписывали НАШИ ошибки другому.
• МЫ были сильно обеспокоены угнетением малых стран, не осознавая в то же самое время, в какой сильной степени МЫ сами подавлены.
• МЫ не осознавали НАШЕ отчаяние, но очень эмоционально переживали его в других людях.
• Иногда МЫ чувствовали, что кто-то другой раздражён на НАС, хотя на самом деле МЫ были раздражены на НАС самих.
• Иногда МЫ осознавали НАШ гнев в отношении других, тогда как на самом деле этот гнев был направлен на НАС самих.
• МЫ приписывали внешним факторам не только НАШИ тревоги, но и хорошее настроение или достижения.
• МЫ относили НАШИ неудачи к ударам судьбы, НАШИ успехи - к счастливому случаю, НАШЕ хорошее настроение связывали с погодой и т. д.
• МЫ были сверхзависимы от внешних обстоятельств.
• МЫ всему придавали чрезмерное значение.
• НАС угнетало преследующее НАС чувство пустоты.
• МЫ презрительно относились к другим.
• НАМ казалось, что все презирают именно НАС.
• Чем более агрессивны МЫ были, тем более справедливыми и стоящими над всеми МЫ НАС чувствовали.
• МЫ были сверхблагодарны - в действительности унизительно благодарны - за любое проявление привязанности или признания.
• МЫ не могли принять даже искреннее дружелюбие в его прямом значении и бессознательно считали его незаслуженной щедростью.
• МЫ были беззащитными при столкновении с самоуверенными личностями, потому что частично были согласны с ними и чувствовали, что проявляемое к НАМ пренебрежение вполне уместно.
• МЫ презирали не только НАШИ действительные слабости, но НАС охватывало чувство абсолютного презрения к НАМ.
• МЫ игнорировали НАШИ положительные качества.
• МЫ считали, что НАШ образ нельзя изменить и ему нельзя ничем помочь.
• МЫ были безжалостны к НАМ.
• МЫ ощущали отчаяние от НАШЕЙ неспособности соответствовать идеализированному образу, и приходили в ярость от НАС самих.
• МЫ бессознательно боялись, что недостатки, с которыми нельзя смириться, вызовут ярость у других.
• МЫ были настолько убеждены, что НАШЕ поведение вызовет абсолютное неприятие, что бывали искренне сбиты с толку, если в действительности никакой враждебной реакции не следовало.
• Неосознанная ярость вызывала у НАС явные сильные болезненные телесные недомогания - расстройства желудочно-кишечного тракта, головные боли, утомляемость и т. д.
• МЫ настойчиво протестовали против каждого намерения изменить НАС.
• МЫ использовали турбо-суслик, предполагая, что он сделает работу, которая в действительности НАС вовсе не касается.
• МЫ интересовались внутренними проблемами других, но не НАШИМИ собственными.
• МЫ рассуждали о трудных обстоятельствах НАШЕЙ жизни и сопротивлялись исследованию НАШЕЙ ответственности в их возникновении.
• МЫ не имели никакого представления о тех эмоциональных силах, которые, возможно, действуют в НАС.
• МЫ боялись привидений, ночных воров, гроз, мстительных личностей вокруг НАС, политической ситуации, но никогда не боялись НАС.
• В лучшем случае МЫ интересовались НАШИМИ проблемами из-за того интеллектуального или художественного удовольствия, которое они могут НАМ доставить.
• МЫ не были проницательны в решении НАШИХ жизненных проблем.
• МЫ замещали НАШИ внутренние конфликты внешними.
• МЫ не позволяли НАМ увлечься под воздействием энтузиазма, или сексуального возбуждения, или жалости к НАМ самим, или ярости.
• МЫ испытывали величайшие трудности при свободном ассоциировании.
• МЫ не допускали принятия алкоголя для поднятия настроения и нередко предпочитали терпеть боль, а не подвергаться анестезии.
• МЫ стремились ограничить всякую спонтанность.
• Чем больше МЫ смотрели на жизнь как на безжалостную битву, тем больше считали сомнение опасной слабостью.
• Чем более МЫ были изолированы и склонны к независимости, тем сильнее НАША восприимчивость к внешнему влиянию становилась источником НАШЕГО раздражения.
• МЫ рассматривали эмоции как внутренних предателей, которые должны жёстко контролироваться.
• МЫ боялись быть связанными обещанием.
• МЫ отрицали всё, что говорили, или уверяли других, что имели в виду совсем другое.
• МЫ обладали сбивающей с толку способностью запутывать тему суждения.
• Часто МЫ были не в состоянии предоставить конкретный отчёт о каком-либо происшествии.
• В НАШЕЙ жизни царил беспорядок: злобные в данный момент, МЫ - сочувствующие в следующий; иногда сверхвнимательные, а иногда безжалостно невнимательные; властные в одних отношениях, подчинённые в других.
• После того как МЫ высказывались о ком-либо плохо, НАС охватывали угрызения совести, МЫ делали попытку исправиться, затем МЫ чувствовали НАС «младенцами» и снова начинали оскорблять всех подряд.
• Для НАС не было ничего подлинно истинного.
• МЫ отражали любую попытку проникновения в НАШ внутренний мир.
• МЫ отрицали и высмеивали моральные ценности.
В прошлом (как в этой, так и в прошлых жизнях), в настоящем, либо в будущем (как в этой, так и в будущих жизнях), МЫ имели дело со следующими предметами, понятиями, явлениями, людьми, существами, сущностями, персонажами и героями любых символьных материалов или постановок, любыми богами, любыми группами или коллективами:
• Невротический конфликт
• Базисный конфликт
• Внутренний конфликт
• Аттитюд
• Самоконтроль
• Цинизм
• Невротические наклонности
• Садистические наклонности
• Мазохистские влечения
• Деструктивная эксплуатация
• Компульсивные тенденции
• Эгоцентрические влечения
• Запрещающее окружение
• Закон дополнительности
• Интроверсия
• Экстравертированность
• Базисная тревога
• Движение к людям
• Движение против людей
• Движение от людей
• Личность с доминирующей враждебностью
• Склонность к подчинению и отчуждению
• Инверсия
• Подчинённый тип
• Зависимый тип
• Агрессивный тип
• Вытеснение
• Самоотчуждение
• Онемение эмоциональной жизни
• Самодостаточность
• Обособленная личность
• Идеальное «Я»
• Сверх-Я
• Нарциссизм
• Самодетерминация
• Экстернализация
• Проекция
• Экстраверсия
• Экстернализация презрительного отношения к самому себе
• Чувство внутреннего принуждения
• Бессознательная двойственность
• Зона слепоты
• Фрагментаризация
• Рационализация
• Избыточный самоконтроль
• Ригидная справедливость
• Уклончивость
• МЫ не желали признавать НАШИ внутренние противоречия.
• МЫ уклонялись от разговора, когда НАМ указывали на НАШИ внутренние противоречия.
• МЫ боялись той внутренней силы, которая разрывала НАС на части.
• МЫ вкладывали поразительное количество энергии и ума в отчаянные попытки «решить» конфликты или, более точно, отвергнуть их существование и создать искусственную гармонию.
• МЫ старались принизить значение одного из конфликтующих влечений и возвысить значение ему противоположного.
• МЫ старались сохранить эмоциональную дистанцию между НАМИ и другими, чтобы нейтрализовать конфликт.
• На месте реального «Я» МЫ создавали идеализированный образ НАС, в котором конфликтующие стороны настолько видоизменялись, что больше не казались таковыми, а выглядели разными сторонами богатой личности.
• МЫ пытались достигнуть соответствия с НАШИМ идеализированным образом.
• МЫ желали быть предметом восхищения.
• Чем дальше НАШ идеализированный образ был удалён от реальности, тем более ненасытным было НАШЕ желание достичь его.
• МЫ ощущали внутренние процессы как протекающие вне НАС.
• МЫ деспотично добивались справедливости.
• МЫ жёстко подавляли все внутренние сомнения.
• МЫ контролировали НАС, стараясь посредством невероятной силы воли сдержать НАШУ разрываемую личность от полного распада.
• МЫ пренебрежительно относились ко всем ценностям и идеалам.
• МЫ испытывали глубокую беспомощность как следствие чувства безысходной запутанности.
• МЫ пытались восстановить целостность НАШЕЙ личности, начав жить жизнью другого.
• НАШИ попытки решить внутренний конфликт были тщетны.
• МЫ не верили, что сможем измениться, развить НАШИ способности, стать нормальным человеческим существом.
• МЫ не верили в человеческую порядочность и развитие человека.
• НАШИ влечения управляли НАМИ.
• МЫ с трудом делали выбор, принимали решения.
• МЫ не могли выбрать между противоположными желаниями.
• МЫ разрывались между НАШИМИ желаниями и обязательствами.
• МЫ желали соответствовать оценкам других.
• МЫ не могли определиться среди множества ценностей.
• НАША цивилизация находилась в состоянии быстрого изменения, когда принципиально противоречащие ценности и дивергентные способы жизни сосуществовали бок о бок, а выборы, которые должен делать индивид, были многозначны и трудны.
• МЫ не могли определиться - соответствовать ожиданиям сообщества или быть инакомыслящим индивидуалистом.
• МЫ не могли определиться - быть как все или жить в уединении.
• НАС то уважали, то презирали.
• МЫ то верили в необходимость строгой дисциплины при воспитании детей, то позволяли им расти без сколько-нибудь заметного вмешательства.
• МЫ то верили в различные моральные нормы для мужчин и женщин, то полагали, что они должны быть одинаковыми.
• МЫ то считали сексуальные отношения признаком внутренней близости людей, то отделяли их от проявлений любви.
• МЫ то отстаивали расовую дискриминацию, то стояли на точке зрения, что человеческие ценности не зависят от цвета кожи или формы носа.
• МЫ сомневались в сделанном выборе, занятой позиции в подобных конфликтах.
• МЫ не решали осознанно эти конфликты.
• МЫ были пассивны и подчинялись воле случая.
• МЫ не знали, где находимся.
• МЫ вступали в компромиссы, не осознавая этого.
• МЫ участвовали в конфликтах, не подозревая об этом.
• МЫ не осознавали объект НАШИХ желаний и даже более того - объект НАШИХ чувств.
• МЫ не понимали, действительно ли НАМ нравится некоторый человек, или МЫ только полагали, что он НАМ нравится, потому что НАМ это внушили.
• МЫ не понимали, действительно ли МЫ желаем стать адвокатами или врачами, или НАС привлекает хорошо оплачиваемая и уважаемая профессия.
• МЫ не понимали, действительно ли МЫ хотим, чтобы НАШИ дети были счастливы и независимы, или МЫ только говорим об этом.
• МЫ не знали, что в действительности чувствуем или хотим.
• МЫ развивали НАШУ собственную систему ценностей.
• МЫ заимствовали ценности НАШЕГО окружения.
• МЫ выбирали путь наименьшего сопротивления, вместо того чтобы признать существование конфликта и принять однозначное решение.
• Если на НАС оказывали воздействие, МЫ легко заменяли НАШИ убеждения другими.
• МЫ не были способны и готовы отказаться от одного из противоречащих убеждений.
• МЫ не чувствовали НАС защищёнными и счастливыми настолько, чтобы вообще от чего-либо отказаться.
• МЫ не были готовы и способны нести за НАС ответственность.
• МЫ не обладали внутренней силой и независимостью.
• МЫ чувствовали НАС зажатыми в удушающие объятия конфликтов.
• МЫ с завистью и восхищением смотрели на тех, чья жизнь, как НАМ казалось, протекает спокойно, без вызванных беспорядками расстройств.
• Из-за апатии, соглашательства и приспособленчества МЫ не были способны к реальному участию в конфликте или к реальной попытке разрешить его на основании НАШИХ собственных убеждений.
• Ложное спокойствие, проистекающее из внутренней тупости, вынуждало НАС быть слабыми и делало лёгкими жертвами любого воздействия.
• Единственными ясно осознаваемыми чувствами у НАС были реакции страха и гнева на удары, нанесённые по уязвимым местам.
• МЫ часто страдали от приступов утомления и раздражительности.
• МЫ чувствовали НАС глубоко оскорблёнными невниманием людей, но никак не боролись с этим.
• МЫ видели сны, полные убийственной ярости.
• Вытесненная ярость - смесь ярости против других и ярости против НАС - была главной причиной НАШЕЙ утомляемости.
• МЫ создали претенциозный образ НАС самих, который требовал почтительного отношения и безусловной поддержки со стороны других.
• Любое невнимание к НАШЕЙ персоне могло поставить под сомнение истинность НАШЕ идеального образа и спровоцировать у НАС ярость.
• МЫ скрывали бессознательные садистские импульсы ругать и унижать других под маской чрезмерного дружелюбия.
• Бессознательная потребность эксплуатировать людей вынуждала НАС быть с ними любезными.
• Зависимость от других у НАС отягощалась компульсивной потребностью в поддержке и любви, объединенной с аттитюдами уступчивости, успокоения и отказа от борьбы.
• У НАС был внутренний конфликт между деструктивной агрессией - ответной яростью и садистскими импульсами, с одной стороны, и потребностью в любви и поддержке вместе с желанием казаться справедливыми и рациональными в собственных глазах, с другой стороны.
• Внутренние конфликты парализовывали у НАС всякую активность и вызывали усталость.
• Даже когда МЫ понимали чрезмерность НАШИХ требований, существование и природу НАШЕЙ зависимости, МЫ не могли изменять эти факторы по НАШЕМУ желанию.
• МЫ пытались заставить других любить НАС и поставить их в зависимость от НАС.
• МЫ страстно желали получать помощь и поддержку, но это желание сосуществовало у НАС с бессознательным чувством крайнего высокомерия и гордости.
• Просить помощь у других, попросить денег взаймы для НАС было унизительно.
• МЫ сильно стремились к независимости и самостоятельности.
• МЫ были нетерпимы ко всякой мысли, что МЫ нуждается в чём-либо, к тому, что МЫ обязаны принять на НАС определённые обязательства по обеспечению НАС самих.
• МЫ могли позволить НАМ взять, но не могли позволить получить.
• НАС разрывали в равной степени принудительные силы, действующие в противоположных направлениях, ни одной из которых МЫ на самом деле не хотели следовать.
• МЫ находились на мели без всякой возможности сняться с неё.
• МЫ не могли распознать НАШИ внутренние конфликты.
• МЫ боялись разрушительной силы внутренних конфликтов.
• МЫ отчаянно пытались решить НАШИ конфликты.
• Даже когда МЫ были убеждены в допущенной по отношению к НАМ несправедливости, МЫ не могли выразить ни один протест.
• Даже когда МЫ высоко ценили дружбу, МЫ могли подставить друга.
• МЫ были непоследовательны.
• Желая во что бы то ни стало вступить в брак, МЫ, тем не менее, отвергали все предложения.
• Сверх меры заботясь о НАШИХ детях, МЫ забывали дни их рождения.
• Всегда щедрые по отношению к другим, МЫ боялись потратить немного денег на НАС самих.
• Страстно жаждая одиночества, МЫ ухитрялись никогда не быть одинокими.
• Снисходительные и терпимые к большей части других людей, МЫ были чрезмерно строги и требовательны по отношению к НАМ.
• МЫ разрывались на части и страдали от осознаваемого конфликта.
• МЫ не могли определиться, выйти НАМ замуж за того мужчину или за другого, и выходить замуж ли НАМ вообще.
• МЫ не могли определиться, согласиться ли НАМ на эту работу или на ту.
• МЫ не могли определиться, сохранить ли НАМ или прекратить НАШЕ участие в некоторой кампании.
• С величайшим страданием МЫ анализировали все возможности, перебирая их одну за другой, но оставались совершенно не способны остановиться на определённом решении.
• НАС долгое время угнетали проблемы, которые не могли быть решены без прохождения долгой и мучительной дороги осознания конфликтов, скрывающихся за ними.
• НАШИ истинные желания были разделены и действовали в противоположных направлениях.
• С одной стороны, МЫ были нежны, чувствительны, симпатичны, а с другой - грубы, черствы и эгоистичны.
• МЫ чувствовали НАС изолированными и беспомощными в потенциально враждебном мире.
• В детстве у НАС вызывали чувство опасности: прямое или косвенное подчинение, безразличие, неустойчивое поведение, отсутствие внимания к НАШИМ индивидуальным потребностям, отсутствие руководства, унижение, слишком большое восхищение или отсутствие его, недостаток подлинного тепла, необходимость занимать чью-либо сторону в спорах родителей, слишком много или слишком мало ответственности, чрезмерное покровительство, дискриминация, невыполненные обещания, враждебная атмосфера.
• МЫ ощущали скрытое ханжество среди окружающих НАС людей: чувство, что любовь родителей, христианское милосердие, честность, благородство могут быть только притворством.
• Измотанные тревожными факторами, МЫ искали пути к безопасному существованию, выживанию в угрожающем мире.
• Несмотря на НАШУ слабость и страх, МЫ бессознательно формировали НАШИ тактические действия в соответствии с силами, действующими в НАШЕМ окружении.
• МЫ создавали стратегии поведения для каждого случая и развивали устойчивые наклонности НАШЕГО характера, ставшими частью НАШЕЙ личности.
• МЫ признавали собственную беспомощность и вопреки НАШЕМУ отчуждению и страхам пытались завоевать любовь людей, опереться на них.
• МЫ чувствовали НАС в безопасности, находясь рядом с людьми.
• В коллективе МЫ старались примкнуть к наиболее могущественному члену или группе членов.
• Подчиняясь людям, МЫ получали чувство принадлежности и поддержки, которое позволяло НАМ чувствовать НАС менее слабыми и менее изолированными.
• МЫ принимали и считали самим собой разумеющимся состояние вражды с окружающими НАС людьми и побуждались сознательно или бессознательно к борьбе с ними.
• МЫ решительно не доверяли чувствам и намерениям других в отношении НАС.
• МЫ хотели быть более сильными и нанести людям поражение, частично для НАШЕЙ собственной защиты, частично из-за мести.
• МЫ не хотели ни принадлежать, ни бороться, а только держаться в стороне.
• МЫ чувствовали, что у НАС не очень много общего с окружающими НАС людьми, что они совсем НАС не понимают.
• В детстве МЫ строили мир из НАС самих - в соответствии с НАШИМИ куклами, книгами и мечтами, НАШИМ характером.
• Под давлением обстоятельств МЫ меняли господствующий аттитюд на противоположный.
• Честолюбивые, непослушные, сорвиголовы, влюбившись, МЫ превращались в послушную женщину, болезненно зависимую от любимого.
• НАШЕ отчуждение от других было слишком сильным, чтобы позволить кому-либо приблизиться к НАМ.
• НАША зависимость имела настолько глубокие корни, что МЫ были вынуждены всегда играть подчинённую роль, и соглашались быть эксплуатируемыми.
• Сталкиваясь с дружелюбным отношением к НАМ, МЫ рассматривали его либо как попытку эксплуатации НАС, либо как проявление глупости.
• МЫ были не гибки.
• МЫ демонстрировали заметную потребность в любви и одобрении, а также специфическую потребность в партнёре, друге, любящем существе - муже или жене, который должен осуществить все НАШИ жизненные ожидания и нести ответственность за всё происходящее, как хорошее, так и плохое, причем успешное манипулирование „партнером" становилось доминирующей задачей.
• МЫ желали человеческой близости, желали «принадлежать».
• МЫ переоценивали НАШУ близость и общие с окружающими интересы и пренебрегали разделяющими факторами.
• МЫ ощущали НАС ребёнком, окружённым странными и угрожающими существами.
• МЫ нуждались в том, чтобы МЫ нравились, НАС любили, хотели, желали.
• МЫ нуждались в том, чтобы чувствовать НАС принятыми, желанными, поддержанными, оценёнными.
• МЫ нуждались в том, чтобы быть нужными, важными для других, в особенности для какой-нибудь одной конкретной личности.
• МЫ нуждались в том, чтобы НАМ помогали, НАС защищали, оберегали, НАМИ руководили.
• МЫ считали, что вся НАША неистовая битва за любовь и одобрение носит искренний характер.
• МЫ испытывали ненасытную жажду чувствовать НАС в безопасности.
• МЫ были очень забывчивыми к желанию обособленной личности держаться уединённо.
• МЫ были бдительными к потребности другого в симпатии, помощи, одобрении.
• МЫ стремились автоматически приспособиться к ожиданиям других или к тому, что, по НАШЕМУ убеждению, соответствует этим ожиданиям.
• Часто МЫ полностью теряли контроль над НАШИМИ чувствами.
• МЫ были «неэгоистичными», жертвующими НАМИ, ничего не требующими, за исключением НАШЕГО безграничного желания быть любимыми.
• МЫ становились зависимыми, сверхвнимательными, сверхценящими, сверхблагодарными, великодушными.
• МЫ скрывали от НАС тот факт, что в глубине души МЫ безразличны к другим и считаем их лицемерными и эгоистичными людьми.
• МЫ убеждали НАС в том, что любим всех, что все люди «милые» и заслуживающие доверия, программируя разочарование, которое приводило НАС не только к мучительным разочарованиям, но и увеличивало НАШУ общую уязвимость.
• МЫ не контролировали НАШИ чувства и суждения.
• МЫ слепо отдавали другим всё, движимые желанием получить от них то, что НАМ необходимо, и поэтому испытывали глубокое расстройство, если эти ожидания не оправдывались.
• МЫ старались избегать чёрного глаза, ссор и конкуренции.
• МЫ стремились подчиниться, играть вторые роли, оставляя первые другим.
• МЫ стремились быть уступчивыми, примирительными и, по крайней мере, сознательно не испытывающими никаких обид.
• Любое желание отомстить или одержать победу настолько глубоко было подавлено, что МЫ часто сами удивлялись НАШЕЙ способности мириться и в течение долгого времени скрывать чувство обиды.
• МЫ автоматически брали на НАС вину в любой ситуации.
• Почти независимо от НАШИХ чувств, ощущали ли МЫ НАС в действительности виновными или нет, МЫ стремились обвинять, критически оценивать НАС, а не других, чувствовать НАС виноватыми в случае необоснованной критики или от предвидимого нападения.
• МЫ запрещали НАМ быть категоричными, критичными, требовательными, отдающими приказы, оказывающими давление, стремящимися к честолюбивым целям.
• НАША жизнь в целом была ориентирована на других.
• НАШИ внутренние запреты препятствовали НАМ делать что-либо для НАС или радоваться чему-нибудь независимо от других.
• Любое переживание, неразделённое с кем-либо, - идёт ли речь о еде, представлении, музыке или природе – становилось для НАС бессмысленным.
• Сильное ограничение на наслаждения не только обедняло НАШУ жизнь, но и увеличивало НАШУ зависимость от других.
• НАШУ личность пронизывало чувство, что МЫ слабы и беспомощны, что МЫ бедные и маленькие.
• Предоставленные НАМ самим, МЫ чувствовали НАС потерянными, подобно лодке, сорвавшейся с якоря, или Золушке, лишившейся своей феи.
• МЫ открыто признавали НАШУ беспомощность в отношении НАС самих и других.
• МЫ защищались и просили о помощи: «Вы должны любить НАС, защищать НАС, прощать НАС, потому что МЫ так слабы и беспомощны».
• МЫ были склонны к добровольному подчинению.
• МЫ считали самим собой разумеющимся, что каждый превосходит НАС, что другие более привлекательны, более умны, лучше образованы, более достойны, чем МЫ.
• Недостаток настойчивости и твёрдости ослаблял НАШИ способности.
• Даже в тех областях, где МЫ вне всякого сомнения были талантливы, чувство приниженности заставляло НАС приписывать другому коллеге, независимо от заслуг последнего, большую способность, чем НАМ.
• В присутствии агрессивных или нахальных личностей НАШЕ чувство собственного достоинства падало ещё ниже.
• Будучи одни, МЫ недооценивали не только НАШИ качества, таланты и способности, но и НАШЕ материальное состояние также.
• МЫ бессознательно оценивали НАС на основании того, что о НАС думают другие.
• НАШЕ самоуважение поднималось и опускалось вместе с одобрением и неодобрением других, их любовью или её отсутствием.
• Любой отказ в признании НАС как личности представлял для НАС настоящую катастрофу.
• Если кто-нибудь не отвечал на НАШЕ приглашение, стрелка барометра НАШЕГО самоуважения падала до нуля.
• Любая критика, отказ или уход представляли для НАС страшную опасность.
• МЫ предпринимали самые унизительные действия, чтобы снова завоевать расположение человека, который так испугал НАС.
• МЫ чрезмерно заботились о других.
• МЫ грубо пренебрегали интересами других.
• МЫ открыто не повиновались людям.
• МЫ имели бессознательные паразитические или эксплуататорские наклонности.
• МЫ были предрасположены к контролю и управлению другими.
• НАС неотступно влекло к превосходству.
• МЫ наслаждались мщением.
• Самоотстранение и «доброта» порождали у НАС беззащитность и возможность быть обманутыми.
• НАША зависимость от других способствовала исключительной уязвимости, которая, в свою очередь, формировала чувство, что НАС игнорируют, отвергают и презирают всякий раз, когда отсутствует специально подчёркнутая любовь или одобрение.
• МЫ вытесняли все категоричные, мстительные, честолюбивые чувства и импульсы.
• МЫ никогда не желали чего-либо для НАС, никогда не отказывали в просьбе, всегда любили всех, всегда держались на заднем плане.
• МЫ предъявляли требования, «потому что МЫ такие несчастные», и тайно властвовали под маской «любви».
• Вытесненная враждебность, накопившись, проявлялась у НАС во вспышках разной силы - от эпизодической раздражительности до приступов дурного настроения.
• Эти вспышки казались НАМ вполне оправданными, потому что МЫ считали НАС абсолютно правыми в любой ситуации.
• Не зная, что НАШИ требования к другим чрезмерны и эгоистичны, МЫ не могли иногда удержаться от чувства, что поскольку с НАМИ так несправедливо обращаются, то МЫ просто не можем терпеть это дальше.
• Вытесненная враждебность иногда принимала у НАС облик слепой ярости, и это вызывало всевозможные функциональные расстройства, наподобие головной боли или желудочных недомоганий.
• Любовь часто казалась НАМ единственной имеющей смысл целью, к которой следует стремиться, ценностью, ради которой следует жить.
• Жизнь без любви казалась НАМ мелкой, бесполезной, пустой.
• Любовь была для НАС фантомом, погоня за которым превращалась в НАШУ единственную цель.
• Люди, природа, работа и развлечения были для НАС в высшей степени бессмысленными, если не существовало некоторого любовного отношения, придающего им аромат и пикантность.
• Любовь была в действительности единственным средством, позволяющим удовлетворить все НАШИ невротические влечения.
• Любовь обещала удовлетворить НАШУ потребность быть любимыми, так же как и властвовать (посредством любви), потребность быть на заднем плане, так же как и превосходить всех (посредством неразделённого уважения партнера).
• Любовь позволяла НАМ придавать всем НАШИМ агрессивным влечениям видимость законного, невинного и даже заслуживающего похвалы основания.
• МЫ считали, что как только МЫ сможем найти человека, который полюбит НАС, абсолютно всё будет в порядке.
• МЫ рассуждали: «МЫ слабы и беспомощны; пока МЫ одиноки в этом враждебном мире, беспомощность представляет опасность и угрозу. Но если МЫ найдём кого-нибудь, кто любит НАС больше всех, МЫ не будем больше находиться в опасности, т. к. он (она) защитит НАС. С ним МЫ не нуждались бы в защите НАС, т. к. он понимал и давал бы НАМ то, в чём МЫ нуждаемся, без всякой НАШЕЙ просьбы или объяснения. Фактически НАША слабость была бы НАШИМ достоинством, потому что он любил бы НАШУ беспомощность, а МЫ могли бы опереться на его силу. Инициатива, которую НАМ никогда не реализовать самим, удалась бы, если бы она включала выполнение всего, что необходимо ему, или даже всего, что необходимо НАМ, потому что этого хотел он».
• МЫ ощущали почти бессознательно: «Для НАС пытка быть одинокими. МЫ не можем не только испытать радость, но и разделить её с кем-нибудь. Более того, МЫ чувствуем НАС потерянными, беспомощными. Конечно, МЫ могли бы одни сходить в кино или почитать книгу в субботу вечером, но это было бы унизительно, потому что указывало бы на то, что никто в НАС не нуждается. Поэтому с величайшей осторожностью МЫ должны разработать план, чтобы никогда не быть одним в субботний вечер или в любое другое время, раз уж речь зашла об этом. Но если бы МЫ нашли того, кто беззаветно любил бы НАС, то он освободил бы НАС от этой пытки; МЫ никогда не были бы одни; всё, что теперь бессмысленно — приготовление ли завтрака, работа или взгляд на закат солнца, — доставляло бы НАМ радость».
• МЫ ощущали почти бессознательно: «У НАС нет никакой уверенности в НАС самих. МЫ постоянно ощущаем, что буквально все более компетентны, более привлекательны, более способны, чем МЫ. Даже то, что НАМ удалось сделать, не идёт в счёт, потому что в действительности это не НАША заслуга. Возможно, НАС обманули или это был просто счастливый случай. МЫ не уверены, что смогли бы повторить это. И если бы люди действительно НАС знали, они были бы для НАС бесполезны. Но если бы МЫ нашли кого-нибудь, кто полюбил бы НАС такими, какие МЫ есть, и для кого МЫ представляли бы наивысшую ценность, МЫ были бы важной персоной».
• Любовь для НАС представляла соблазнительный мираж.
• Вместо трудоёмкого процесса внутреннего изменения МЫ предпочитали цепко держаться за любовь.
• Чем больше МЫ стремились быть обособленными, т. е. избегающими эмоциональной вовлечённости, или чем больше МЫ теряли надежду быть любимыми, тем больше примитивное стремление удовлетворить половую потребность замещало НАМ любовь.
• Половая связь казалась НАМ единственной дорогой к человеческой близости и, подобно любви, переоценивалась НАМИ из-за своей способности разрешать все проблемы.
• НАШИ ожидания в отношении любви представляли логическое заключение НАШЕЙ философии жизни.
• МЫ принимали НАШУ потребность в любви и всё, что с ней связано, за подлинную способность любить.
• МЫ полностью упускали из виду НАШИ агрессивные и даже деструктивные влечения.
• МЫ надеялись на мирную нейтрализацию опасных последствий НАШИХ неразрёшенных внутренних конфликтов без личного вмешательства в сами конфликты.
• Связь, от которой МЫ ожидали небесного наслаждения на земле, погружала НАС в ещё более сильные страдания.
• НАШИ внутренние конфликты МЫ переносили на любовные отношения и тем самым разрушали их.
• МЫ твёрдо держались убеждения, что люди «прекрасны», и постоянно испытывали разочарование из-за противоположных свидетельств.
• МЫ считали самим собой разумеющимся, что все люди - НАШИ враги, и отвергали даже допущение, что это может быть неверно.
• Для НАС жизнь - это борьба всех против всех, где каждый отвечает только за самого себя, исключения МЫ признавали неохотно и с оговоркой.
• МЫ заворачивали НАШУ агрессию в тонкий слой мягкой вежливости, искренности и чувства товарищества.
• НАШИ уступки составляли смесь претензий, подлинных чувств и невротических потребностей.
• Желание убедить других в том, что МЫ хорошие товарищи, сочеталось у НАС с некоторой долей подлинной доброжелательности, пока никто не подвергал сомнению НАШЕ командирское положение.
• МЫ чувствовали, что мир - это арена, где в дарвиновском смысле выживают только самые приспособленные, где сильный уничтожает слабого.
• МЫ пытались господствовать над другими, используя явное силовое воздействие, косвенную манипуляцию посредством проявления чрезмерной обеспокоенности или принуждая других брать какие-либо обязательства перед НАМИ.
• МЫ предпочитали властвовать, скрываясь за троном.
• МЫ были убеждены, что с помощью одного ума или одной предусмотрительности можно всем управлять.
• МЫ нуждались в признании НАШЕГО превосходства, в достижении успеха, в престиже, одобрении в любой форме.
• МЫ чувствовали обладание силой посредством внешнего подтверждения, внешнего признания и фактического превосходства.
• У НАС была сильная потребность в эксплуатации других, их обмане, использовании в личных целях.
• Любую ситуацию или связь МЫ рассматривали с точки зрения «Что МЫ можем от этого иметь?» - независимо от того, идёт ли речь о деньгах, престиже, контактах или идеях.
• МЫ были полубессознательно убеждены, что любой поступает аналогично и поэтому имеет смысл делать это более эффективно, чем остальные.
• МЫ создавали видимость того, что МЫ жёсткие и упрямые.
• МЫ считали все чувства, как НАШИ, так и других людей, «слезливой сентиментальностью».
• Для НАС любовь играла ничтожную роль.
• МЫ искали друга, исключительно всеми желаемого, чья привлекательность, социальный престиж или богатство могут усилить НАШУ собственную позицию.
• МЫ не видели никаких оснований, чтобы быть внимательными к другим.
• МЫ думали: «Почему МЫ должны заботиться о других? Пусть они заботятся о себе сами».
• МЫ делали всё, лишь бы не выглядеть в собственных глазах ни глупцами, ни ханжами.
• МЫ ненавидели любую мысль о страхе и принимали самые решительные меры поставить его под контроль: МЫ заставляли НАС остаться в пустом доме, хотя ужасно боялись ночных воров; МЫ настаивали на верховой прогулке, испытывая страх перед лошадьми; МЫ намеренно ходили по болоту, где, как известно, водятся змеи, чтобы избавиться от страха перед ними.
• МЫ стремились к мирному улаживанию дел.
• МЫ делали всё, что в НАШИХ силах, чтобы быть хорошими бойцами.
• МЫ были бдительны и проницательны в споре и не отказывались от брани, чтобы доказать НАШУ правоту.
• МЫ могли проявить все НАШИ лучшие качества, если оказывались припёртыми к стене и у НАС не оставалось никаких альтернатив, кроме борьбы.
• МЫ боялись выигрывать.
• МЫ плохо переносили проигрыши и без колебаний стремились к победе.
• МЫ страстно обвиняли других, не учитывая реальную вину.
• МЫ стремились убедить НАС в НАШЕЙ правоте, потому что нуждались хотя бы в минимальном чувстве субъективной уверенности, точно так же как армия нуждается в безопасном месте, из которого она могла бы начать наступление.
• Признавать ошибку, когда это не является абсолютно необходимым, казалось НАМ непростительным обнаружением слабости, если не сущей глупостью.
• МЫ развивали в НАС острое чувство реализма.
• МЫ никогда не бывали настолько «наивны», чтобы проглядеть в других любое проявление честолюбия, жадности, невежества или чего-нибудь еще, что могло бы преградить НАМ путь к достижению НАШИХ целей.
• МЫ были внимательны к планированию и предвидению.
• Подобно всякому хорошему стратегу, в каждой ситуации МЫ очень внимательно оценивали НАШИ собственные шансы, силы НАШИХ противников и возможные ловушки.
• Из-за того, что МЫ были вынуждены всегда утверждать НАС в качестве самых сильных, самых проницательных или самых удачливых, МЫ пытались развить работоспособность и сообразительность, необходимые для этого.
• МЫ вкладывали в НАШУ работу всю НАШУ энергию и ум.
• МЫ производили впечатление всецело и страстно увлечённых работой.
• МЫ не испытывали никакой любви к тому, что делали, и не испытывали от работы никакого удовольствия.
• МЫ пытались изгнать чувства из НАШЕЙ жизни раз и навсегда.
• МЫ считали чувства НАШИМ препятствием.
• МЫ считали, что чувства уменьшают НАШЕ преимущество в работе, лишают НАС наиболее часто применяемых приемов на пути к успеху, отвлекают НАС от работы радостью созерцания природы, произведений искусства или общения с друзьями вместо общения с теми, кто действительно полезен для НАШИХ целей.
• Эмоциональное бесплодие, удушение чувств влияли на качество НАШЕЙ работы, уменьшали НАШУ способность к творчеству.
• МЫ казались исключительно свободной личностью.
• МЫ были способны добиваться исполнения желаний, отдавать приказы, выражать гнев, защищать НАС.
• МЫ не умели дружить, любить, нравиться, сочувствовать, бескорыстно наслаждаться, считали всё это пустой тратой времени.
• НАС МЫ воспринимали как сильных, честных и реалистичных.
• Для НАС беспринципность была силой, пренебрежение к другим - честностью, безжалостное достижение НАШИХ целей - реализмом.
• Восторженность по какому-либо поводу, филантропические чувства и т. п. МЫ считали чистым обманом.
• Система НАШИХ ценностей соответствовала философии джунглей.
• МЫ считали, что сила создаёт право.
• МЫ отвергали гуманность и сострадание.
• МЫ считали, что человек человеку волк.
• МЫ с силой отвергали мягкие человеческие чувства, реальную симпатию и дружелюбие.
• МЫ чувствовали тошноту, столкнувшись с любящим поведением других.
• МЫ были презрительны к человеку, испытывающему симпатию к тому, что МЫ сами рассматривали как не имеющее никакого значения.
• МЫ действовали подобно человеку, отгоняющему нищих от своей двери только потому, что при виде их у него разрывается сердце.
• МЫ могли отвергнуть простейшую просьбу со страстью и оскорблениями, непропорциональной её значению.
• НАША цивилизация так поглотила НАС внешней стороной жизни, что МЫ имели слабое представление о потребности побыть в одиночестве.
• МЫ были отчуждены от НАС самих, не определены в том, кем МЫ являемся, что МЫ любим, ненавидим, желаем, на что надеемся, чего боимся, чем возмущаемся, во что верим.
• МЫ умели смотреть на НАС самих с некоторым подобием объективного интереса, как обычно смотрят на произведение искусства.
• МЫ умели быть «наблюдателями» как в отношении НАС самих, так и в отношении жизни в целом.
• МЫ умели блестяще наблюдать за происходящими внутри НАС процессами и фантастически толковать сны.
• МЫ нуждались в эмоциональной дистанции между НАМИ и другими.
• НАША бессознательная решимость не позволяла вовлекать НАС в эмоциональную связь с другими, будь то любовь, борьба, сотрудничество или конкуренция.
• МЫ очерчивали вокруг НАС что-то вроде волшебного круга, который никто не имеет права пересечь.
• Чисто внешне МЫ оставались «одинокими» и на людях.
• МЫ стремились быть сообразительными и самодостаточными.
• МЫ бессознательно ограничивали НАШИ потребности.
• МЫ считали, что лучше всего ничему не придавать большого значения.
• МЫ могли получить удовольствие от какой-либо случайной вечеринки с другими, но испытывали отвращение к повседневному общению и деятельности с другими.
• МЫ избегали соперничества, борьбы за престиж и успех.
• МЫ были склонны ограничивать НАШУ еду, питьё и житейские привычки и стремились поддерживать их в таком объёме, который не требует от НАС слишком больших денежных или энергетических затрат.
• МЫ резко возмущались НАШЕЙ болезнью, воспринимая её как унижение, если она вынуждала НАС зависеть от других.
• МЫ настаивали на праве получать информацию по какой-либо теме из первых рук, а не обходиться тем, что сказали или написали другие.
• МЫ были склонны к уединению.
• МЫ были похожи на проживающего в гостинице человека, который только изредка снимает с двери своего номера табличку с надписью «Не беспокоить».
• Даже книги МЫ рассматривали как средство вторжения, как нечто внешнее и чуждое.
• Любой вопрос о частной жизни шокировал НАС.
• МЫ стремились окружить НАШУ жизнь завесой секретности.
• МЫ предпочитали работать, спать, есть в одиночестве.
• МЫ не любили делиться переживаниями, т. к. другие могли бы внести определенный диссонанс.
• Даже когда МЫ слушали музыку, прогуливались или говорили с другими, настоящее наслаждение приходило только позже, ретроспективно.
• МЫ нуждались в полной независимости.
• МЫ сами признавали независимость в качестве позитивной ценности.
• МЫ смотрели на независимость как на конечную цель НАШЕЙ активности.
• МЫ стремились избежать всех ситуаций, в которых МЫ чувствовали НАС управляемыми, принуждаемыми, стесняемыми, обязываемыми.
• МЫ были сверхчувствительны ко всему, что каким-либо образом сходно с принуждением, воздействием, обязательством и т. д.
• МЫ воспринимали как принуждение даже физическое давление, испытываемое от таких вещей, как воротничок, галстук, пояс, обувь.
• Любое возражение вызывало у НАС чувство человека, попавшего в засаду.
• Нахождение в туннеле или под землей порождало у НАС тревогу.
• При малейшей возможности МЫ избегали долговременных обязательств: подписания какого-либо контракта, договора об аренде более чем на год, заключения брака.
• МЫ считали брак рискованным предприятием.
• МЫ паниковали, когда НАМ предлагали вступить в брак, заговаривали с НАМИ о браке.
• Неумолимость времени МЫ воспринимали как принуждение.
• Привычку опаздывать МЫ считали показателем НАШЕЙ свободы.
• МЫ презирали расписания.
• МЫ не знакомились с расписанием транспорта, занятий, а приходили тогда, когда это было НАМ удобно.
• Ожидания других, что МЫ сделаем что-нибудь или будем вести НАС определённым образом, делало НАС трудными и недисциплинированными в общении независимо от того, выражены ли эти ожидания в действительности или только подразумеваются.
• МЫ любили делать подарки, но забывали сделать их ко дню рождения или к Рождеству, потому что их от НАС ожидали.
• Поступать в соответствии с принятыми правилами поведения или традиционными ценностями было для НАС неприятной обязанностью.
• Чтобы избежать напряжения, МЫ соглашались только внешне, внутренне же упрямо отвергали все общепринятые правила и стандарты.
• Совет со стороны МЫ воспринимали как попытку подчинения и встречали его сопротивлением даже тогда, когда он совпадал с НАШИМ собственным желанием.
• МЫ имели несколько не очень сильных дружеских связей.
• В целом МЫ проживали достаточно одинокую жизнь с чувством относительного покоя.
• Обычно МЫ фантазировали о том, какие выдающиеся дела совершим в будущем.
• В школе, в университете, встретив серьёзную конкуренцию, МЫ с отвращением устранялись от неё.
• НАШИ попытки вступить в любовную связь заканчивались неудачей.
• МЫ ясно осознавали, что время идёт, а НАШИ мечты не осуществляются.
• Одиночество было для НАС невыносимым, и МЫ расходовали все силы, чтобы удовлетворить компульсивную потребность в близости, сексуальных связях, браке.
• МЫ были готовы испытать любое унижение, лишь бы НАС любили.
• МЫ испытывали отвращение к соперничеству.
• МЫ считали, что скрытые в НАС сокровища должны принадлежать НАМ без всякого усилия с НАШЕЙ стороны.
• МЫ считали, что НАШЕ внутреннее величие должно чувствоваться без какого-либо движения.
• МЫ чувствовали, что МЫ неповторимы, что МЫ отличаемся от других.
• МЫ сравнивали НАС с деревом, свободно растущим на вершине холма, думая о других как деревьях, расположенных ниже и настолько близко друг от друга, что это препятствует их взаимному росту.
• МЫ испытывали необычайную гордость от имеющейся способности сглаживать воздействия окружающей среды и вести замкнутый образ жизни.
• Взращивая с любовью НАШУ неспособность к изменениям, МЫ придавали НАШЕЙ ригидности статус священного принципа.
• Желая и даже страстно стремясь создать НАШ специфический образ жизни, придать ему большую чистоту и ясность, МЫ настаивали на том, что ни в чём внешнем МЫ не нуждаемся.
• МЫ стремились не быть включёнными, не нуждаться в ком-либо, не позволять другим вторгаться в НАШУ жизнь или оказывать воздействие на НАС.
• МЫ подавляли и даже отрицали любое чувство.
• МЫ считали, что люди лгут, говоря о своих чувствах.
• МЫ воображали, что испытываем сильную телесную и сильную духовную привязанность к некоторым людям, но МЫ не могли понять, что же МЫ чувствуем к ним.
• МЫ мечтали об одинокой жизни, о том, что никогда не вступим в брак, станем сильными и миролюбивыми без особых разговоров и просьб о помощи.
• МЫ хотели работать над НАМИ, становиться всё более и более свободными, перестать мечтать, чтобы понимать происходящее и жить ясно.
• МЫ думали, что моральные требования не имеют никакого смысла; быть добрым или злым не имело никакого различия, пока МЫ абсолютно правы.
• МЫ считали, что величайший грех - искать сочувствия или ожидать помощи.
• Каждая душа представлялась НАМ в виде храма, который следовало тщательно охранять и внутри которого происходили необычные обряды, понятные только жрецам, их хранителям.
• МЫ не принимали любые чувства, связанные с другими людьми, как любовь, так и ненависть.
• МЫ подавляли чувства в сферах, связанных с человеческими отношениями, и становились активными в области книг, животных, природы, искусства, пищи и т. д.
• МЫ обладали глубокими чувствами и были способны их выражать, но часто испытывали состояние, особенно в юности, либо полного эмоционального онемения, либо сильного непринятия всякого чувства.
• После нескольких катастрофических попыток установить близкие отношения МЫ спонтанно выбрали обособленный образ жизни, т. е. бессознательно решились установить между НАМИ и другими определённую дистанцию и смириться с уединённым образом жизни.
• Любое желание, интерес и наслаждение, которое могло бы сделать НАС зависимыми от других, МЫ считали внутренним предательством и на этом основании подавлено его.
• Чем более МЫ сдерживали эмоции, тем более развивали НАШИ умственные способности.
• МЫ надеялись, что всё можно решить посредством одной силы разума, что простого знания НАШИХ проблем достаточно для их решения, что с помощью одних рассуждений можно решить все мировые проблемы.
• МЫ ничего не ожидали от НАШЕГО возлюбленного.
• МЫ не осознавали, насколько мало МЫ сами даём, хотя были убеждены, что другим приятны НАШИ невыраженные и несуществующие чувства.
• МЫ были способны только к интенсивным кратковременным отношениям, в которых МЫ появлялись и исчезали.
• НАШИ отношения были непрочны, и любое обстоятельство могло заставить НАС разорвать их.
• Сексуальные связи служили НАМ в качестве моста к другим людям.
• МЫ радовались, если сексуальные связи были мимолётны и не мешали НАШЕЙ жизни.
• НАШИ реальные отношения полностью уступали место воображаемым.
• НАМ был интересен аналитический взгляд на НАС.
• НАС приводил в восхищение вскрытый анализом общий вид внутренних процессов, протекающих в НАС.
• НАС интересовало художественное качество НАШИХ снов и склонность к непреднамеренным ассоциациям.
• МЫ стремились по обыкновению слепо, хотя косвенно и дипломатично, отвергать всё, что не соответствует НАШИМ личным представлениям о НАС самих и жизни в целом.
• МЫ хотели избавиться от всего, что вносит беспорядок в НАШУ жизнь, но не желали менять сам образ жизни.
• Почти с той же неизменной силой, с какой МЫ хотели наблюдать НАШЕ изменение, МЫ бессознательно побуждались оставаться такими же.
• МЫ яростно защищали НАШЕ обособление при нападении.
• Разговор о НАШИХ проблемах мог расстроить и нарушить НАШЕ душевное равновесие.
• Когда НАМ демонстрировали некоторые очевидные недостатки состояния обособленности, МЫ становились испуганными и раздражительными.
• МЫ были очень искусными в поиске методов освобождения, которыми МЫ так и не пользовались.
• Если бы существовал выбор между любовью и независимостью, МЫ, не колеблясь, выбрали бы независимость.
• МЫ не только желали защитить НАШУ обособленность всеми доступными средствами, но ради неё были готовы пожертвовать абсолютно всем.
• Придерживаясь восточной философии, МЫ стремились к обособлению как к основанию высшего духовного развития.
• МЫ считали, что в НАШЕМ обществе, в котором господствует лицемерие, нечестность, вражда, жестокость и алчность, НАША целостность может легко пострадать, если не поддерживать эту целостность сохранением дистанции.
• Когда МЫ вступали в тесный контакт с другими, МЫ чувствовали, что разрываемся на части, что сейчас переживём нервный срыв.
• Тесный контакт с другими провоцировал у НАС функциональные нарушения, алкоголизм, попытки самоубийства, депрессию, неспособность работать, эпизоды сумасшествия.
• МЫ впадали в панику, когда не могли удерживать эмоциональную дистанцию между НАМИ и другими.
• В трудной ситуации МЫ не могли ни успокоиться, ни бороться, ни сотрудничать, ни диктовать условия, ни любить, ни быть жестокими.
• В трудной ситуации МЫ были так же беззащитны, как и животное, которое обладает одним средством против опасности - убежать и спрятаться.
• НАС мучил страх перед поглощением аморфной массой человеческих существ - страх потерять НАШУ индивидуальность.
• НАС мучил страх быть подвергнутыми сильному принуждению и эксплуатации со стороны агрессивных личностей.
• НАС мучил страх стать душевнобольными.
• МЫ чувствовали непреодолимое отвращение к идее внутренних конфликтов.
• Когда НАМ демонстрировали конфликт, действующий внутри НАС, МЫ незаметно и с удивительным бессознательным искусством пытались уйти в сторону от предмета обсуждения.
• Когда МЫ случайно узнаваи о внутренних конфликтах, НАС охватывала сильная паника.
• Противоречащие друг другу стремления часто сосуществовали в НАШЕЙ жизни.
• Хотя МЫ выбирали уединение в качестве НАШЕГО образа жизни, МЫ часто попадали в ситуации подчинения и зависимости, агрессии и безжалостного сопротивления.
• НАШИ ценности выглядели противоречиво.
• К НАШЕЙ постоянно высокой оценке того, что МЫ считали свободой и независимостью, МЫ чрезвычайно высоко ценили такие качества, как доброта, сочувствие, благородство, самоограничение, жертвенность; в другой момент времени МЫ могли качнуться в противоположную сторону и начать защищать неприкрытый эгоизм философии джунглей.
• МЫ чувствовали НАС озадаченными этими противоречиями, но, используя рационализацию или какой-либо другой способ защиты, МЫ стремились отрицать противоречивый характер НАШИХ оценок.
• В действительности МЫ не хотели сталкиваться с НАШИМИ конфликтами и анализировать их.
• МЫ не желали освобождаться от НАШЕЙ обособленности.
• МЫ отказывались признавать, что в том вакууме, в котором МЫ находимся, у НАС нет никаких возможностей роста и развития.
• МЫ старались не допустить активизацию основных конфликтов.
• Компульсивно страстные желания близости, как и агрессивного господства, эксплуатации и превосходства, изматывали, если не парализовывали, НАС.
• Противоречивое множество ценностей оказывало разрушающее действие на НАС.
• МЫ создали образ НАС самих, который, как МЫ верили, соответствует тому, чем МЫ являемся на самом деле, или который, как МЫ предполагали, соответствует тому, чем МЫ можем или обязаны быть.
• МЫ были самонадеянны и высокомерны.
• МЫ безосновательно приписывали НАМ самим качества, которыми МЫ не обладали или обладали лишь потенциально.
• Чем более нереалистичен был НАШ идеализированный образ, тем больше МЫ становились уязвимыми и жадными до внешнего одобрения и признания.
• МЫ не испытывали потребности в подтверждении тех качеств, в обладании которыми были лично уверены, однако, когда НАШИ неискренние претензии подвергались сомнению, мы становились крайне чувствительны к внешнему одобрению.
• МЫ не осознавали, что идеализируем НАС.
• МЫ неясно чувствовали, что предъявляем завышенные требования к НАМ, но, принимая ошибочно их за подлинные идеалы, МЫ не подвергали их законность ни малейшему сомнению и очень гордились ими.
• МЫ пытались убедить НАС, что МЫ полностью соответствуем НАШЕМУ идеализированному образу, и МЫ действительно начинали верить, что представляем выдающееся, утончённое человеческое существо, чьи подлинные недостатки божественны.
• Когда НАШ центр внимания смещался в сторону реального «Я», которое в сравнении с идеализированным образом НАМ казалось ничтожным, то на передний план выдвигалось самоунижение.
• Поскольку образ «Я», созданный в результате подобного унижения, так же был далёк от реальности, как и идеализированный, то МЫ начинали презирать НАС.
• Когда МЫ сосредотачивали НАШ интерес на расхождении между идеализированным образом и НАШИМ действительным «Я», тогда МЫ непрерывно пытались построить мост, чтобы устранить данное расхождение и заставить НАС стать совершенными.
• МЫ считали, что имеем какие-то предписания, что НАМ чувствовать, думать, делать.
• В глубине души МЫ были убеждены в НАШЕМ внутреннем совершенстве, что в действительности МЫ могли бы быть более совершенными, если бы только были более строги к НАМ самим, более контролируемы, более бдительны, более осмотрительны.
• НАШ идеализированный образ был не целью, к достижению которой МЫ стремились, а некоторой фетишизированной идеей, которой МЫ поклонялись.
• МЫ либо игнорировали НАШИ недостатки, либо только осуждали их.
• Вместо того, чтобы самим управлять НАШЕЙ жизнью, МЫ становились управляемыми.
• МЫ безрассудно сопротивлялись, страстно желали выделиться и неосознанно стремились держаться в отдалении от других.
• Подавляя значительную часть НАШЕЙ эмоциональной энергии, МЫ полностью лишались способности оказывать действие.
• МЫ искусственно раздували чувство собственной значимости и силы.
• МЫ чувствовали НАС беспомощными в мире, населённом врагами, готовыми обмануть, унизить, поработить и нанести НАМ поражение.
• МЫ измеряли и сравнивали НАС с другими.
• МЫ чувствовали НАС слабыми и презираемыми и искали что-нибудь, что позволит НАМ чувствовать НАС лучше и более достойно, чем другие.
• МЫ желали ощущать НАС более безгрешными или более беспринципными, более любящими или более циничными, - неважно, лишь бы стоящими выше всех в том или ином отношении.
• НАШЕ старание быть НАШИМ собственным кумиром придавало какой-то смысл НАШЕЙ жизни.
• МЫ отвергали тот факт, что МЫ не являемся подлинно любящей и благодарной личностью.
• МЫ не хотели видеть, что НАШЕ отчуждение не является результатом НАШЕГО свободного выбора, что МЫ вынуждены держаться в стороне, потому что не можем противостоять другим.
• МЫ считали НАС великим любовником и другом - тем самым исключая, что НАШ партнёр может предпочесть НАМ другого человека.
• МЫ считали, что никто не может быть так внимателен и добр, как МЫ.
• МЫ считали НАС величайшим лидером НАШЕГО времени, политическим гением, внушающим всеобщее благоговение.
• МЫ считали НАС величайшим философом, мудрецом, одним из немногих, кто способен проникать в смысл жизни и понимать её полную тщетность.
• Невротическую потребность в признании и поддержке МЫ маскировали под способность любить и дружить; влечение к превосходству - под высшие политические дарования; потребности к уединению - под независимость и мудрость.
• МЫ были крайне агрессивными в НАШЕМ воображении: НАМ доставляло удовольствие в НАШИХ фантазиях строить картины массовых разрушений, почти искренне желать убить всех, кто когда-либо препятствовал НАМ в жизни.
• В НАШЕЙ реальной жизни МЫ были тем не менее очень робким человеком. Вспышки насилия происходили только при определенных условиях.
• МЫ ограничивали НАШУ жизнь, чтобы избежать опасности разрушения НАШЕГО идеализированного образа.
• МЫ уклонялись от тех ситуаций, в которых НАМИ не восхищаются или НАС не признают.
• МЫ избегали задач, в решении которых МЫ не были уверены.
• МЫ развили в НАС сильную неприязнь к любым усилиям.
• МЫ презирали посредственных личностей и упорную работу.
• МЫ зависели от непрерывного внешнего подтверждения НАШЕГО идеализированного образа - одобрения, восхищения, лести, приносящего тем не менее лишь временное успокоение.
• МЫ бессознательно ненавидели любого, кто превосходит НАС, кто, будучи лучше, чем МЫ, в каком-либо отношении - более настойчив, более уравновешен, лучше информирован, - угрожает подорвать НАШЕ собственное представление о НАС самих.
• МЫ слепо восхищались людьми, которые открыто уверяли в своей значительности и демонстрировали это самонадеянным поведением.
• МЫ любили в них НАШ собственный образ и неизбежно испытывали сильное разочарование, когда начинали осознавать, что боги, которыми МЫ так восхищались, испытывали интерес только к самим себе и проявляли к НАМ внимание только до тех пор, пока МЫ «жжём ладан на их алтаре».
• МЫ были отчуждены от НАС самих.
• МЫ были забывчивыми по отношению к тому, что МЫ на самом деле чувствуем, любим, отвергаем, верим.
• МЫ теряли интерес к жизни, потому что не жили НАШЕЙ жизнью.
• МЫ не могли принимать решения, потому что не знали, чего в действительности хотели
• Когда у НАС были трудности, МЫ проникались чувством нереальности.
• МЫ думали: «Если бы не реальность, МЫ чувствовали бы НАС отлично».
• Поставив НАС на пьедестал, МЫ становились ещё менее терпимыми к НАШЕМУ реальному «Я» и начинали злиться на него, презирать НАС и нервничать под грузом НАШИМ невыполнимых требований по отношению к НАМ.
• МЫ колебались между самообожанием и самоунижением, между НАШИМ идеализированным и презираемым образом, и без какой-либо возможности отступить на надёжные средние позиции.
• МЫ пытались стать на некоторое время сверхчеловечески «добрыми» и, не получая от этого никакого удовлетворения, то и дело качались к противоположному полюсу яростного восстания против таких стандартов.
• МЫ то и дело переключались с откровенного самообожания на стремление к совершенству.
• МЫ воспринимали внутренние процессы так, как если бы они протекали вне НАС, и, как правило, считали эти внешние факторы ответственными за НАШИ трудности.
• МЫ переносили чувство вины и ответственности за субъективно отвергнутые НАМИ наклонности и качества на кого-то другого.
• МЫ подозревали других в склонности к предательству, честолюбию, подчинению, самоуверенности, скромности и т. д. только потому, что МЫ отрицали наличие этих качеств у НАС.
• МЫ приписывали НАШИ ошибки другому.
• МЫ были сильно обеспокоены угнетением малых стран, не осознавая в то же самое время, в какой сильной степени МЫ сами подавлены.
• МЫ не осознавали НАШЕ отчаяние, но очень эмоционально переживали его в других людях.
• Иногда МЫ чувствовали, что кто-то другой раздражён на НАС, хотя на самом деле МЫ были раздражены на НАС самих.
• Иногда МЫ осознавали НАШ гнев в отношении других, тогда как на самом деле этот гнев был направлен на НАС самих.
• МЫ приписывали внешним факторам не только НАШИ тревоги, но и хорошее настроение или достижения.
• МЫ относили НАШИ неудачи к ударам судьбы, НАШИ успехи - к счастливому случаю, НАШЕ хорошее настроение связывали с погодой и т. д.
• МЫ были сверхзависимы от внешних обстоятельств.
• МЫ всему придавали чрезмерное значение.
• НАС угнетало преследующее НАС чувство пустоты.
• МЫ презрительно относились к другим.
• НАМ казалось, что все презирают именно НАС.
• Чем более агрессивны МЫ были, тем более справедливыми и стоящими над всеми МЫ НАС чувствовали.
• МЫ были сверхблагодарны - в действительности унизительно благодарны - за любое проявление привязанности или признания.
• МЫ не могли принять даже искреннее дружелюбие в его прямом значении и бессознательно считали его незаслуженной щедростью.
• МЫ были беззащитными при столкновении с самоуверенными личностями, потому что частично были согласны с ними и чувствовали, что проявляемое к НАМ пренебрежение вполне уместно.
• МЫ презирали не только НАШИ действительные слабости, но НАС охватывало чувство абсолютного презрения к НАМ.
• МЫ игнорировали НАШИ положительные качества.
• МЫ считали, что НАШ образ нельзя изменить и ему нельзя ничем помочь.
• МЫ были безжалостны к НАМ.
• МЫ ощущали отчаяние от НАШЕЙ неспособности соответствовать идеализированному образу, и приходили в ярость от НАС самих.
• МЫ бессознательно боялись, что недостатки, с которыми нельзя смириться, вызовут ярость у других.
• МЫ были настолько убеждены, что НАШЕ поведение вызовет абсолютное неприятие, что бывали искренне сбиты с толку, если в действительности никакой враждебной реакции не следовало.
• Неосознанная ярость вызывала у НАС явные сильные болезненные телесные недомогания - расстройства желудочно-кишечного тракта, головные боли, утомляемость и т. д.
• МЫ настойчиво протестовали против каждого намерения изменить НАС.
• МЫ использовали турбо-суслик, предполагая, что он сделает работу, которая в действительности НАС вовсе не касается.
• МЫ интересовались внутренними проблемами других, но не НАШИМИ собственными.
• МЫ рассуждали о трудных обстоятельствах НАШЕЙ жизни и сопротивлялись исследованию НАШЕЙ ответственности в их возникновении.
• МЫ не имели никакого представления о тех эмоциональных силах, которые, возможно, действуют в НАС.
• МЫ боялись привидений, ночных воров, гроз, мстительных личностей вокруг НАС, политической ситуации, но никогда не боялись НАС.
• В лучшем случае МЫ интересовались НАШИМИ проблемами из-за того интеллектуального или художественного удовольствия, которое они могут НАМ доставить.
• МЫ не были проницательны в решении НАШИХ жизненных проблем.
• МЫ замещали НАШИ внутренние конфликты внешними.
• МЫ не позволяли НАМ увлечься под воздействием энтузиазма, или сексуального возбуждения, или жалости к НАМ самим, или ярости.
• МЫ испытывали величайшие трудности при свободном ассоциировании.
• МЫ не допускали принятия алкоголя для поднятия настроения и нередко предпочитали терпеть боль, а не подвергаться анестезии.
• МЫ стремились ограничить всякую спонтанность.
• Чем больше МЫ смотрели на жизнь как на безжалостную битву, тем больше считали сомнение опасной слабостью.
• Чем более МЫ были изолированы и склонны к независимости, тем сильнее НАША восприимчивость к внешнему влиянию становилась источником НАШЕГО раздражения.
• МЫ рассматривали эмоции как внутренних предателей, которые должны жёстко контролироваться.
• МЫ боялись быть связанными обещанием.
• МЫ отрицали всё, что говорили, или уверяли других, что имели в виду совсем другое.
• МЫ обладали сбивающей с толку способностью запутывать тему суждения.
• Часто МЫ были не в состоянии предоставить конкретный отчёт о каком-либо происшествии.
• В НАШЕЙ жизни царил беспорядок: злобные в данный момент, МЫ - сочувствующие в следующий; иногда сверхвнимательные, а иногда безжалостно невнимательные; властные в одних отношениях, подчинённые в других.
• После того как МЫ высказывались о ком-либо плохо, НАС охватывали угрызения совести, МЫ делали попытку исправиться, затем МЫ чувствовали НАС «младенцами» и снова начинали оскорблять всех подряд.
• Для НАС не было ничего подлинно истинного.
• МЫ отражали любую попытку проникновения в НАШ внутренний мир.
• МЫ отрицали и высмеивали моральные ценности.
В прошлом (как в этой, так и в прошлых жизнях), в настоящем, либо в будущем (как в этой, так и в будущих жизнях), МЫ имели дело со следующими предметами, понятиями, явлениями, людьми, существами, сущностями, персонажами и героями любых символьных материалов или постановок, любыми богами, любыми группами или коллективами:
• Невротический конфликт
• Базисный конфликт
• Внутренний конфликт
• Аттитюд
• Самоконтроль
• Цинизм
• Невротические наклонности
• Садистические наклонности
• Мазохистские влечения
• Деструктивная эксплуатация
• Компульсивные тенденции
• Эгоцентрические влечения
• Запрещающее окружение
• Закон дополнительности
• Интроверсия
• Экстравертированность
• Базисная тревога
• Движение к людям
• Движение против людей
• Движение от людей
• Личность с доминирующей враждебностью
• Склонность к подчинению и отчуждению
• Инверсия
• Подчинённый тип
• Зависимый тип
• Агрессивный тип
• Вытеснение
• Самоотчуждение
• Онемение эмоциональной жизни
• Самодостаточность
• Обособленная личность
• Идеальное «Я»
• Сверх-Я
• Нарциссизм
• Самодетерминация
• Экстернализация
• Проекция
• Экстраверсия
• Экстернализация презрительного отношения к самому себе
• Чувство внутреннего принуждения
• Бессознательная двойственность
• Зона слепоты
• Фрагментаризация
• Рационализация
• Избыточный самоконтроль
• Ригидная справедливость
• Уклончивость